Бочкарев Михаил Александрович
Москва Поднебесная или Твоя Стена - Твое Сознание

Lib.ru/Фантастика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
  • Комментарии: 6, последний от 30/01/2022.
  • © Copyright Бочкарев Михаил Александрович (mikbo@narod.ru)
  • Размещен: 10/10/2006, изменен: 28/03/2007. 198k. Статистика.
  • Повесть: Фантастика
  • Роман
  • Скачать FB2
    • Оценка: 3.86*5  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    - О романе -Некий ничем особо не примечательный гражданин - Елисей Никанорович Нистратов, в силу сложившихся обстоятельств, оказывается втянут в странную историю. Сначала он, совершенно случайно, попадает в салон к старику-магу, апробирующему на нем гипноз, затем по указанию его получает в руки сумку с хранящимися в ней крыльями и загадочным кирпичом сознания. Встречается с таинственным молодым человеком по имени Эль Хай и его собакой-оборотнем Бергом и вообще попадает в весьма удивительные переделки......А тем временем в небе над Москвой пропадают самолеты, останкинская башня превращается в источающую непотребности аорту, люди пьющие водку оборачиваются самыми натуральными свиньями, а звезды эстрады несут со сцены черт знает что...Все эти безобразия расследует майор Вифлеем Агнесович Загробулько, тайно влюбленный в практикантку Веру Лисичкину, но только что освободившийся уголовник Богдан Мамедов тоже уже в Москве. И у него есть цель!..Небо над Москвой бороздят ангелы, миллионы крыс атакуют автовокзалы столицы и во всей этой неразберихе явно прослеживаются троица главных действующих лиц. Что они хотят показать этому обществу, зачем они изменяют реальность? И при всем этом троица настолько фантастична, что понять, откуда они взялись, сможет лишь тот, кто дочитает роман до конца...
    •   Любое коммерческое использование данного
      
      текста невозможно без согласия автора
      
      Сайт автора: http://mikbo.narod.ru
      
      Контакт: mikbo@yandex.ru
      
      
      
      Michael Bo
      
      Роман
      
      
      
      
      
      Москва-Поднебесная
      
      или
      
      Твоя стена - твое сознание
      
      
      
      
      
      ПРОЛОГ
      
      
      
      На крыше двенадцатиэтажного дома сидел угрюмый гражданин в красной кепочке и кидался монетками в проходящих внизу людей. Рядом с ним стоял двухкамерный холодильник "SAMSUNG", который недовольно гудел и медленно покачивался из стороны в сторону при каждом метком попадании своего хозяина в макушку очередного прохожего. Холодильнику совсем не нравилась эта затея.
      
      
      
      - Скоро дождь будет, - задумчиво посмотрев в небо, произнес угрюмый гражданин.
      
      
      
      - Угу, - прогудел в ответ холодильник и затрясся так, что у него с полки упала бутылка кетчупа пролив жирное красное пятно.
      
      
      
      - Ладно, пойдем домой, - устало сказал гражданин, поднимаясь и отряхивая налипший на джинсы гудрон, - пиво-то еще осталось? - спросил он, открывая холодильник. Взяв бутылочку светлого янтарного напитка, он направился к выходу, и холодильник медленно поплелся за ним.
      
      
      
       Дома угрюмый гражданин завалился спать, а холодильник встал на кухне на своем месте и, включившись в розетку, блаженно заурчал. Он стоял и чувствовал, как внутри него нежно растекается кетчуп, как еле заметно подрагивает в хрустальной розетке клубничное желе, как застывает в морозилке мясо, покрываясь белым хрустящим инеем, и эти чувства доставляли ему неописуемое блаженство, он задремал и не заметил, как в окно впорхнул белоснежный ангел, спасаясь от начинающегося дождя.
      
      
      
       На кухонном столе лежал плеер. Ангел подлетел ближе, замер возле не касаясь пола, надел наушники, и плеер включился сам собой. Дитя неба присел на табурет и, закрыв глаза, погрузился в музыку, а в это время угрюмый гражданин, которого вообще-то звали Василий, проснулся и зевая пошел на кухню курить.
      
      
      
      - Люблю U-2, - сказал ангел вошедшему Василию.
      
      
      
      Василий пожал плечами, сел напротив и щелкнув зажигалкой закурил.
      
      
      
      - "Работу что ли найти?", -подумал он и вздохнул.
      
      
      
      - А может что-то поинтереснее? - сказал ангел, - Давай лучше возьмем банк! (или это сказал сам Василий и ему только почудилось, будто произнес слова эти крылатый гость).
      
      
      
      ґґ- А что это изменит? - ответил он, толи своему необыкновенному собеседнику, толи себе.
      
      
      
      - Это будет началом, - улыбнулся ангел.
      
      
      
      - Ограбление? Я на это не пойду, - испуганно затрещал холодильник, очнувшись от дремы.
      
      
      
      - А ты не бойся, мы тебя вооружим. Встанешь на входе, вот и вся твоя работа. А потом кто ж подумает, что холодильник банк может ограбить, это же абсурд, брел какой-то, - успокоил его ангел.
      
      
      
      - Действительно бред, - подтвердил Василий.
      
      
      
      - Значит, завтра я за вами зайду, - улыбнулось белокрылое создание и выпорхнуло в окно.
      
      
      
      
      
      
      
      БАНК
      
      
      
      
      
       Возле банка оживлённо толпились пенсионеры. Кто-то хотел получить пенсию, кто-то заплатить за квартиру, кто-то снять со счета тыщенку другую, дабы подкупить лекарственных средств, а кто-то просто торчал здесь из солидарности к своим собратьям - не защищенной социальной прослойке. Престарелые граждане обсуждали насущные проблемы. Поносили власть, молодежь, коммунальщиков и вообще всех тех, из-за кого жизнь их не сложилась удачно.
      
      Первым протиснулся в толпу пенсионеров холодильник "SAMSUNG". Его тут же заметила одна старушка в красном плаще. Надо сказать, что женщина ничуть не удивилась, увидев на улице дорогостоящую домашнюю технику без присмотра. За все свою долгую, полную событий жизнь, приходилось ей видеть и куда более странные и необъяснимые вещи. Нервно озираясь по сторонам, предприимчивая пенсионерка начала деловито прикидывать, как бы ей разместить его на своей кухне. Кухонька была маленькая, но старушка твердо уверилась - войдет!
      
      - Чей холодильник-то? - завопила она, подозрительно косясь на сограждан.
      
      Никто не отозвался.
      
      - "Значит мой!" - радостно решила находящаяся на гособеспечении, и уж хотела подцепить его клюкой для надежности, как вдруг дверца холодильника открылась сама собой, и ей прямо в нос уставилось дуло автомата. Старушка ахнула и попятившись выронила клюку. И когда клюка коснулась земли и задребезжала, привлекая удивленные взгляды толпы, гулкий голос, доносящийся из самой глубины чуда охладительной техники, угрожающе произнес:
      
      - А ну вали от седова! Старая потаскуха!
      
      Через секунду возле банка не было ни старушки в красном плаще, ни всех остальных пенсионеров.
      
      - Начинаем! - скомандовал ангел и влетел в помещение банка, за ним вошел Василий с огнетушителем в руках, а холодильник остался у входа, заслонив собой проход.
      
      - Спокойно, господа, - это ограбление! - громко прокричал ангел, пролетая над ошеломленными людьми, - Пожалуйста, сложите деньги, в этот мешок! Убедительнейшее прошу - не предпринимайте попыток помешать нам. У вас это все равно не получиться!..
      
      
      
      Одна дамочка вздумала, было закричать от испуга, но Василий незамедлительно окатил ее противопожарной пеной, от чего она сразу же закрыла рот наманекюренными пальчиками и тихо лишь проскулила, - Мама...
      
      
      
      Охранник, пузатый мужчина лет сорока увидев небесное создание решившееся на грабеж, открыл изумленно рот и медленно полез за табельным ТТ, но когда он расстегнул кобуру и уже намеревался выхватить оружие, дабы усмирить распоясавшихся наглецов, пистолет, словно взбесившаяся лягушка выпрыгнул из своей кожаной колыбели и исчез за высоким металлическим стеллажом, став совершенно недоступным. Пораженный таким трюком, охранник остался сидеть на своем стульчике и дальнейшие события наблюдал точно как зритель, впервые попавший на спектакль
      
      Ангел подлетел к одному работнику банка в белой рубашке и, сунув ему в руку полиэтиленовый мешок, скомандовал:
      
       - Живо!
      
      Молодой перепуганный работник, потек капельками пота, в которых если бы можно было присмотреться, отражался висящий справа от него ангел, слегка, будто по струнам, перебирая крыльями насыщенный пылинками воздух.
      
      Довольно быстро мешок наполнился деньгами и грабители, пожелав всем удачи и долголетия, окатили сотрудников пожарной пеной, и вышли на улицу.
      
      - Я в розетку хочу, - тут же заныл холодильник.
      
      - Будет тебе и розетка и продуктов полное брюхо, - успокоил его Василий, - поехали скорее. Они впрыгнули в грузовую "Газель", заранее припаркованную возле банка и помчались в сторону аэропорта Шереметьево-2.
      
      
      
      Через несколько часов, троица блаженствовала на тихом песчаном пляже, в лучах яркого, теплого солнца. Василий, разнежено развалившись на песке, загорал заигрывая с местными аборигенками, холодильник стоял в тени пальмы и блаженно гудел, подключенный через удлинитель к электросети, а ангел сидел на пушистом облаке и пускал самолетики из двадцатидолларовых банкнот, которые кружились в небе и приземлялись прямехонько на обнаженные животики загорающих красоток.
      
      
      
       А в Москве на следующий день утренние газеты пестрели такими вот заголовками:
      
      
      
      ВЧЕРА ХОЛОДИЛЬНИК МАРКИ "SAMSUNG", АНГЕЛ БЕЛОКРЫЛЫЙ И ЕЩЕ ОДИН НЕ УСТАНОВЛЕННЫЙ ГРАЖДАНИН В КРАСНОЙ БЕЙСБОЛКЕ И ФОРМЕ ГЕНЕРА-МАЙОРА ПОЖАРНЫХ ВОЙСК СОВЕРШИЛИ ОГРАБЛЕНИЕ БАНКА В РАЙОНЕ ВВЦ.
      
      
      
      - Бред какой-то! - произнес проходящий мимо газетного киоска гражданин Е.Н. Нистратов. Он прошел дальше, свернул за угол и чуть не сбитый огромной черной машиной, несущейся по проспекту не взирая ни на какие правила, упал на тротуар. Начавшийся было внутренний диалог, относительно нелепого заглавия статьи, тут же исчез, и его место заняло паническое переживание чуть не случившейся катастрофы. В глазах пошли круги и померещился вдруг Нистратову в горячем городском воздухе парящий над крышами силуэт, от которого исходило неземное сияние, а в груди тревожно кольнуло. Но тут же видение пропало. Отдышавшись и немного успокоившись, Елисей Никанорович встал с раскаленного солнцем асфальта и осторожно пошел дальше по улице, с опаской поглядывая на проезжающие мимо автомобили.
      
      - "Вот, черт!.. - размышлял про себя Елисей, - позавчера какая-то сволочь пьяная с балкона в меня мелочью швырялась, вчера сломался сливной бачок, зарплату задерживают опять же и тут еще чуть насмерть не раздавили! Не иначе как сглаз".
      
       И вот в таких размышлениях Елисей Нистратов брел по улице пока не наткнулся на красочную, висящую впереди над дверью с диковинной металлической ручкой, вывеску-рекламу.
      
      КОЛДУН В ПЯТОМ ПОКОЛЕНИИ
      
      АПОСТОЛ И ЕПИСКОП ВЫСШЕЙ МАГИИ ТРЕТЬЕГО САНА
      
      ХРАНИТЕЛЬ ТАЛИСМАНА ЕГИПЕТСКИХ ГРОБНИЦ
      
      снятие порчи, сглаза, гадание на картах таро,
      
      приворот, коррекция судьбы, ясновидение.
      
      ГАРАНТИЯ 100%
      
      - "Вот оно"! - сразу понял Елисей Никанорович. Его словно током ударило. Отчего-то вдруг возникла в душе его уверенность, что пришел он сюда не случайно, что здесь ему помогут, отведут от головы его темную тучу несчастий, и дадут указующую в счастливое будущее нить. Немного постояв у входа, он открыл массивную дверь и очутился в полутёмном помещении. Никакого коридора или холла с непременным ресепшен не было. Его взгляду тут же предстал натуральный камин, в котором тускло, тлели угли. На камине стояли свечи и человеческий череп, в глазницах которого дико сверкали кроваво красные драгоценные камни. Посередине комнаты величественно расставив дубовые львиные лапы, располагался помпезный круглый стол, а над столом в центре висел, без всякой опоры, огромный стеклянный шар, внутри которого плясали дьявольский танец разноцветные молнии. Шар медленно вращался. Елисею на долю секунды показалось, что он космонавт, наблюдающий в иллюминатор далекую чужую планету. По правую руку Нистратов увидел огромный портрет болезненно худого старца, одетого во что-то напоминающее рясу священника, увешанную драгоценными камнями и вышитую золотом. Лицо старца бороздили, будто пустынные барханы, глубокие морщины, а возраста он был такого, что вполне мог являться сверстником Ивана Грозного.
      
      
      
      Случайному посетителю от чего-то стало не по себе, и он попятился к двери, но тут над ним раздался голос, принадлежащий явно не человеку, а скорее существу из преисподней:
      
      - Не двигайся!!!..
      
      Елисея Никаноровича бросило в жар. Ноги ослабли, и он рухнул на пол.
      
      - "Боже спаси и сохрани, спаси и сохрани",- завопили мысли, Елисея.
      
      - Назови имя!!! -прогремел голос.
      
      - Е...е..ли..лисей, - судорожно прошептал он.
      
      - Вижу, сглаз на тебе есть!
      
      - Есть! Так точно есть... Виноват!
      
      Елисею почему-то сразу захотелось заплакать, или даже зарыдать, но невероятным усилием воли он погасил свой порыв и сдавленно, как будто бы его только что пытались задушить, спросил:
      
      - Скажите, - "Ради Бога", - хотел, было вымолвить он, но сразу же передумал, и спросил проще, - Скажите... кто вы?
      
      В комнате тут же воцарилось молчание, такое, что Нистратову показалось, будто он мгновенно оглох. Елисей, хотел уже было, проверить свою жуткую догадку - толи закашлять, толи крикнуть, дабы убедиться, что слуховой аппарат его в порядке, но в этот самый миг услышал за своей спиной:
      
      - Я тебе помогу!
      
      От неожиданности Елисей вздрогнул и резко повернул голову, так что даже какой-то хрящик неприятно хрустнул в затылке. Его взгляду предстал старик, ужасного вида - худая, облаченная в черное жердь, которую венчал абсолютно лысый череп, поражённый морщинами, как засушенный гриб. Старик улыбался, но, только, от его улыбки у Елисея по коже пошёл озноб и мгновенно возобновился нервный тик правого века, вылеченный совсем недавно с таким большим трудом.
      
      - Я тебе помогу, - повторил старик, и только сейчас Елисей заметил в его руке остро наточенный металлический штырь, зловеще отливавший кровавым светом.
      
      - Прошу Вас, не надо... у меня двое детей... дома голодные...
      
      Тут старик достал еще один странный предмет - Черный и плоский.
      
      - Елисей? - нахмурился он.
      
      - Елисей, - обречено отозвался до смерти напуганный, незадачливый посетитель.
      
      - Фамилия?
      
      - "Зачем ему?", - подумал Елисей, - Елисей Нистратов.
      
      Старик улыбнулся, будто соглашался сам с собой, открыл свой чёрный блокнот, который напуганный до смерти гость принял за сатанинскую библию, и принялся, что-то в нем писать серебристой шариковой ручкой, показавшейся бедняге Елисею вначале, орудием убийства.
      
      - Пятьдесят рубликов с вас, - заявил старик и захлопнул блокнот, - присаживайтесь, а то на полу будет не удобно.
      
      Елисея словно из ведра окатили. Тут же осознав всю глупость своего страха, он вытаращив глаза на старика, попытался подняться и, не сумев, скосился в сторону черепа на камине, - А как же это?..
      
      - Что?- старик, в свою очередь, также посмотрел на камин, - Ах это... ну это так, для антуража, - тут он заговорщицки подмигнул, - Не сомневайтесь - настоящий! Строителя одного плитой придавило на работе, тело всмятку а голова хоть бы что. Целехонька! Родных у него никого... Так мне прораб его и продал... Недорого.
      
      - Да? - удивился Елисей.
      
      - Иван Матвеев, - утвердительно закивал старик, - 39 лет отроду. Такая вот судьба. Да вы его верно знаете. Он живописью занимался тайно по ночам. Мечтал в галерее выставляться. Но вот не задача, не пришлось...
      
      Елисей в ответ только вытаращил глаза.
      
      - "От куда я его могу знать?" - растерянно подумал он.
      
      Удивительно, но сейчас голос старика уже не казался таким страшным и неестественным, да и сам он выглядел вполне нормально, старик как старик - лысый и в морщинах.
      
      
      
      - "Ну и осёл же я", - начал самобичевание Елисей, - "Расскажи кому - засмеют. Хотя... Странный старик, рано я успокоился".
      
      Елисей Никанорович встал с пола и огляделся в поисках места, где можно было бы сесть поудобнее. В углу комнаты стоял стул с высокой спинкой и он направился к нему.
      
      - А вам ведь тоже тридцать девять?
      
      - Что, простите?
      
      - Ну, как и строителю, - старик кивнул на череп.
      
      Елисей тоже посмотрел на камин и подумал,- "А ведь тридцать девять, действительно! Откуда он знает? Или он спрашивал уже? - Нистратов наморщил лоб, что собственно он делал всегда, когда что-нибудь вспоминал.
      
      - Да вы садитесь, садитесь - продолжил старик
      
      Елисей сел.
      
      - Значит, сглазили вас. Так?
      
      - Я не уверен, и потом...
      
      - Ну, как же: - Не иначе как сглаз, ангелы на облаках... - хотя нет, Ангелы это не у вас. Или у вас? - хитро прищурился хозяин салона.
      
      - "Он что мысли мои читает?", - Елисей посмотрел на старика с вызовом.
      
      Тот в ответ, улыбнулся загадочно и вкрадчиво продолжил:
      
      - Ну, так вот, я тебе помогу, и возьму за это, всего пятьдесят рублей, хоть и стоит такая помощь куда больше...- тут он снова хитро повел глазами, - но и ты мне Елисей Никанорович, окажешь одну услугу. Совсем простое дело, ну да об этом потом...
      
      Он подошёл к Елисею и положил свои руки ему на виски. Вопреки подозрениям руки оказались мягкими и тёплыми и совсем не производили впечатления, что принадлежат они сухому старикашке. Скорее обладать ими мог молодой, полный сил и здоровья юноша.
      
      - "И отчество я ему не говорил",- начал было припоминать Елисей, но тут его неумолимо стало затягивать в сон, как будто он маленькое дитя, укачиваемое мамкой в тёплой и уютной люльке. На мгновение лишь приоткрыв глаза, Елисею удалось заметить, что-то странное позади мага, и он уже даже понял что это, и догадка его чуть было не повергла в шок, но тут глаза его словно налиые свинцом закрылись и он мгновенно уснул, сразу же забыв обо всём на свете. Он слышал лишь баюкающее бормотание зачаровывающего сознание голоса и чувствовал небывалое спокойствие и негу, шелест волн и глубину ночного неба, когда звёзды миллиардами сияющих искр, плавно текут, куда-то вдаль, в бездну горизонта...
      
      ***
      
      
      
      СУМКА
      
      
      
       Проснулся Елисей у себя дома, в собственной кровати. Он встал и, как и обычно, как это и бывает каждое утро, отправился в ванну чистить зубы и принимать душ. Чувствовал он себя просто замечательно, или даже лучше сказать превосходно, что для него было крайне не естественно. Пока Елисей шёл в ванну, его память потихонечку пробуждалась и уже в момент, когда он взглянул на себя, в столь привычное, треснутое в правом нижнем углу, зеркало над раковиной, картина его пребывания в салоне мага предстала перед ним в полном объеме. Правда, в первые секунды, Елисей, наивно полагал, что это лишь остатки ночного сновидения, но сон и реальность, как известно, вещи всё-таки разные и за все свои тридцать девять лет Елисей ещё ни разу их не путал. По крайней мере ему казалось, что не путал.
      
      - "Но как же я попал домой?",- задал он себе немой вопрос, - "Уж что-что, но это бы я запомнил...".
      
      Но, к сожалению именно этого он никак вспомнить не мог. Зато Елисей отчетливо помнил просьбу старика - сегодня в 17:35 у входа в кинотеатр "Нева" он должен будет встретиться с девушкой Настей, блондинкой лет двадцати и получить от неё тёмно-синюю сумку которую в четверг нужно будет передать человеку с пятнистой собакой на автовокзале в районе трёх часов дня.
      
      Эта информация, во всех деталях и подробностях, отпечаталась в памяти так же четко, как у какого-нибудь приговоренного преступника дата его казни.
      
      Сегодня был вторник и значит, сумка будет больше суток находиться у Елисея. Что ни говори, а просьба странная. Да и человек, поручивший это дело тот ещё фрукт. Елисей принялся, было сравнивать старика, с каким ни будь фруктом, но кроме сушеного инжира, так ничего ему в голову и не пришло. Самое удивительное, что у Нистратова даже и в мыслях не возникало простого, казалось бы вопроса - почему он, собственно, должен исполнять это поручение? Но в его голове сидела, застрявшей занозой, простая и всё объясняющая аксиома: Надо - значит надо!
      
      
      
      - Странное какое-то это дело, - сказал своему отражению Елисей Никанорович и, побрившись, пошёл на кухню разогревать себе завтрак, оставленный заботливой женой. Дочери уже убежали в школу и Елисей был дома один. На работу идти ему было не нужно, так как на днях взят был двухнедельный отпуск, а нужно было чинить сломавшийся накануне сливной бачок, чем Елисей и занялся. Провозился он с чудом сантехнической мысли целый день, так толком ничего не починив. Бачек нагло тек, журча ручейком и раздражая без того расшатанные нервы Елисея. Он бросил свои невразумительные копошения внутри неподвластного ремонту устройства, помыл руки и отправился на встречу с загадочной блондинкой.
      
      У кинотеатра, вопреки ожиданиям Елисея, народу было немного. Несколько влюблённых пар, молодой человек с цветами и бабка с тяжелыми авоськами пустых бутылок, хищно поджидающая добычу. Изредка к кассе подходили вечерние киноманы и, купив билет, удалялись в фойе. На часах было уже 36 минут шестого, а блондинки всё не было.
      
      - "Что-то в старике этом было жутко странное, - от скуки Елисей начал размышлять про себя,- Одежда что ли? А как он одет то был... Не помню ни чего... плащ или ряса какая...".
      
      И тут вдруг Нистратова осенила, а скорее оглушила как взорвавшаяся над ухом петарда, догадка и не догадка даже, а чёткое воспоминание. Елисея пробил холодный пот, и мурашки ужаса поползли по спине.
      
       - Ну, точно, помню ведь... Господи боже, - со стороны Елисей напоминал умалишенного; выпученные горящие глаза, ничего и никого не замечающие перед собой, тревожные бормочущие губы, по которым барабанили трясущиеся в страхе
      
      пальцы, - Точно, точно перед тем как он меня усыпил... Сам же видел...
      
      
      
      То, что вспомнил Елисей, было действительно жутко, перед тем самым моментом как он подчиняясь гипнозу уснул в комнате старика, он увидел невообразимое. И теперь холодея от страха вспомнил он, как из-под рясы мага, под мерное его бормотание, высовывался самый настоящий хвост, коричневатого цвета, с пушистой кисточкой на конце. Сейчас Елисею вспомнилось это настолько четко, что он бы даже, наверное, дай ему кто-нибудь лист бумаги и карандаш, смог бы этот хвост нарисовать, хоть и рисовать он никогда и не умел.
      
      - Здравствуйте!
      
      Елисей вздрогнул. Качающийся пред глазами хвост исчез, и место его заняло белее приятное видение. Перед испуганным Елисеем, предстала молодая, хорошенькая девушка с большой спортивной сумкой в руке.
      
      - Я Анастейд.
      
      - Кто? - не расслышал Нистратов.
      
      - Настя. А вы, наверное, Елисей Никанорович? Мне полковник именно так вас и описал.
      
      - Какой ещё полковник, - опешил Елисей.
      
      - Полковник Фэб, разве не он вас прислал? - удивилась блондинка.
      
      Елисей всё еще путаясь в мыслях о кошмарном хвосте, нервно пожал плечами и ответил:
      
      - Не знаю, меня прислал старик... Маг... - и, помедлив добавил шёпотом, наклонившись к девушке, - С хвостом!..
      
      Елисей отстранился, подозрительно огляделся по сторонам, и вопросительно - заговорщицки посмотрел на блондинку.
      
      - А-а, понятно, - сказала, улыбнувшись, Настя.
      
      - Вот сумка, - она протянула ему, то за чем он собственно сюда и пришёл, - а вот ключ, - она достала из кармана легкой куртки металлический треугольник с тремя округлыми отверстиями по краям, и сама положила его в ладонь Елисея.
      
      - А ключ зачем? - удивился Елисей, разглядывая треугольник, - Меня про ключ не просили...
      
      - А вы меня не помните? - спросила вдруг блондинка, пристально посмотрев Елисею в глаза.
      
      Что ни говори, а девушка была очень симпатичная, настолько, что даже путаница мыслей не смогла Елисею помешать заметить это. Белокурая, голубоглазая, словно сошедшая с киноэкрана. Он смутился и ответил:
      
      - Ну, в общем-то... Нет.
      
      Девушка улыбнулась, словно только для самой себя и посмотрела на Нистратова, как ему показалось, с некоторой завистью.
      
      - Берите, потом всё поймёте, - она развернулась и пошла в сторону автобусной остановки.
      
      - Подождите Настя, - опомнился Елисей, - а кто же такой этот старик?
      
      Она остановилась. С минуту девушка не оборачивалась, будто демонстрировала Елисею свою точеную фигурку, и только когда Нистратов оценил её сполна, повернулась и таинственно произнесла:
      
      - Полковник Фэб!
      
      Затем Настя быстро добежала до остановки и запрыгнула в как раз подошедший автобус.
      
      
      
       Сумка была довольно тяжёлая, и поэтому, плюнув на то, что денег было мало и жалко, Елисей поймал машину и, договорившись с шофёром, похожим на перекрашенного в шатена деда-мороза, за полтинник, поехал домой. Дома он спрятал сумку под кровать и отправился ужинать. Вся семья была в сборе. Жена Наталья Андреевна - заведующая детской поликлиники и две дочки Маша и Алёна.
      
      Маше недавно исполнилось тринадцать лет, она была веселым, добрым и жизнерадостным ребенком. Мечтательная и красивая Маша, грозила вырасти в настоящую головную боль многих и многих особей мужского пола. А в том, что поклонников у дочери будет невероятное количество, Нистратов не сомневался. Елисей в тайне очень гордился своим произведением, приписывая основную заслугу, почему-то, себе, а не супруге.
      
      
      
      Алёне было шестнадцать, она была уже вполне сформировавшейся девушкой, крутила непродолжительные романы с молодыми людьми и часто не ночевала дома, (оставаясь в гостях у подружки) - как она всё время говорила доверчивым родителям. Училась она не важно, и в будущем мечтала стать знаменитой на весь мир певицей. Она даже выпросила у Папика (так она бесцеремонно называла родителя) шестиструнную гитару, и часами могла сидеть в своей комнате, бренча и скуля себе что-то под нос.
      
      
      
      Елисей обеих дочек любил с безмерной отеческой нежностью и строгим родителем не был, поэтому в семье всегда царил мир и покой. Сам Елисей Никанорович детства своего не помнил. Когда ему исполнилось двенадцать лет, он попал в жуткую автомобильную катастрофу вместе со своими родителями. Произошло это летом на Кавказе в горах. Маленький Елисей с семьёй отправился на экскурсию в автобусе, смотреть знаменитую пещеру, в которой якобы сразу после войны обнаружили останки летающей тарелки и труп пришельца. К несчастью в пещере маленький Елисей так и не побывал. На одном из крутых поворотов серпантина, автобус столкнулся с древним, взявшимся не понятно от куда, "Жигулёнком". Тот вылетел из-за поворота на полной скорости и столкнулся с автобусов лоб в лоб. Погибли все пассажиры и в живых остался только Елисей. Всё это ему рассказала его тётка Мария, которая и воспитала его как родная мать. Сам Елисей, пролежав в тяжелейшей коме 14 месяцев, придя в себя, не помнил ничего о своей прошлой жизни. Его случай называли уникальным и даже писали от этом в газете "Известия" на первой полосе. Вырезку из газеты Нистратов бережно хранил в картонной коробке из-под обуви на антресолях. Называлась статья "Родившийся в рубашке".
      
      Наверное, факт полной амнезии и помог ему довольно спокойно пережить потерю самых дорогих на свете людей и стать полноценным гражданином. Конечно, Елисей тосковал по родителям, но как-то неопределенно, не по-настоящему. Он их совсем не помнил, словно и не было у него никогда мамы и папы. Явных отклонений, возможных вследствие столь серьезной травмы мозга, Елисей в себе никогда не замечал, не замечали и окружающие его люди, правда, все-таки некоторые странности иногда давали о себе знать, но на счёт аварии Нистратов это не относил.
      
      
      
      - Лисик ты слышал, - жена иногда ласково называла мужа Лисиком, - про это странное ограбление банка возле ВВЦ ?
      
      Если бы Елисей что-то и слышал, то, в ходе происходящих с ним событий последних двух дней, вряд ли бы вспомнил об этом. О газетном заголовке и небесном силуэте над крышами, виденными перед посещением салона мага, он забыл совершенно.
      
      - Да как-то так, - невнятно промямлил Лисик, - А что?
      
      - Как это что? - удивилась супруга - Очевидцы утверждают, что грабителями были трое каких то, то ли фокусников, то ли экстрасенсов... Вообщем один из них был в костюме холодильника, а другой выглядел как ангел...
      
      - А третий с хвостом? - заинтересовался вдруг Елисей, уловив слово - экстрасенс, в реплике жены.
      
      - Почему с хвостом? Без хвоста, третий просто в форме пожарника.
      
      - И их поймали?
      
      - В том то и дело что нет! - радостно сообщила жена.
      
      - Мам, а почему один в костюме холодильника? - включилась в разговор младшая дочка Машенька.
      
      - Да почему именно холодильник, а не тостер, например, - ехидно подхватила Алёна.
      
      - Не знаю... Если подумать то полная ерунда получается. Это же не удобно. Как от погони то убегать? - встала посреди кухни Наталья Андреевна, деловито уставив согнутые в локтях руки, кулаками в бока, - А вот в газете одной написали, что холодильник и Ангел были настоящими!
      
      - Как это? - удивился Елисей.
      
      - Да так! Ангел то ведь летал.
      
      - Ну, это бред! - уверенно заявил Елисей, и сразу же, почему-то, вспомнил пронзительные глаза старика мага, - холодильник тоже, наверное, живой был?
      
      - Вот бы нам такой холодильник! - мечтательно промурлыкала Машенька, облизывая йогурт с ложки.
      
      
      
      Елисей, подозрительно посмотрел на дочь, и ничего не сказав, отправился в ванну. Спал он в эту ночь крепко, а под утро ему приснился, жуткий сон. Привиделось Елисею, будто у него в доме ожила вся бытовая техника - все чайники и часы, телевизоры и пылесосы. Да и сам дом стал вдруг живым. Он постоянно перемещался по городу, и внутри него всё перемещалось в хаотической последовательности. Электроприборы давали Елисею немыслимые указания, заставляли исполнять его всю работу, которую, между прочим, они сами должны бы были исполнять и при помощи телепатической мысли внушали ему, что он ничтожество и лишь побочный продукт эволюции. Но, в конце концов, Елисей ухитрился спрятаться от обезумевшей техники в ванной, где он обнаружил, что у него ни с того ни с сего вырос хвост. Длинный коричневый с шерстяной кисточкой на конце. Совсем такой же, как у таинственного полковника-мага. Проснувшись, он долго лежал на кровати, глядя в потолок, вспоминая, почему-то, свои школьные годы.
      
      
      
       На счет странностей Елисея, как раз можно было отнести его сны и происходящие в этих сновидениях события. Часто, например, ему снились люди, а чаще и не люди вовсе, а так - персонажи, с которыми в реальной жизни он никогда не встречался, но снились они ему с подозрительным постоянством. Всех их он знал по именам, помнил каждую черту и особенность характера, как будто во сне Елисей жил другой, параллельной жизнью, только вот законов своего "мира снов" Елисей категорически не понимал и от этого тайно страдал, считая себя немного не от мира сего. Даже объяснить смысл своего, хотя бы одного самого, казалось бы, безобидного сновидения Елисей внятно не мог.
      
      
      
       Иногда сидя в компании за кружкой другой пивка, он с интересом выслушивал пересказы сновидений своих друзей, где события хоть и были чудными, но имели в своёй основе вполне понятные человеческие эмоции и переживания. Одному снилось что жена изменяет с соседом, другому что чемодан, набитый деньгами нашел, третьему будто в море пенном с дельфинами плавает. А что мог рассказать Елисей? Как он с ИниПи Форгезо - получеловеком, полурадиоволной, облетает статический звукоряд гармонии мира? Или о том, как в помещении, чем-то сходным с увеличенной до исполинских размеров движущейся в капле воды амёбы, он - Елисей, сам себя, осознавая толи разумным скальпелем, толи разрядом тока, получает неописуемое удовольствие от созерцания блеклого частотно-пульсирующего мерцания какой то подвижной структуры, являющейся к тому же им самим в данный момент?
      
      
      
       Да и каким языком всё это ему нужно было бы рассказывать? Какие то слова он "вытащил" из снов, что-то обозвал сам, как ему казалось, это можно было бы назвать. Но чаще всего ему снилось, как он общается со своими странными персонажами не то что бы даже на каком то языке, а вообще таким образом, что и объяснить это было бы, ну никак, не возможно. Сам же он понимал, о чем ведут речь персонажи его сновидений, на каком-то чувственном, необъяснимом уровне. А уж про ИниПи Форгезо, Елисей вообще стеснялся рассказать даже жене, потому что порой во сне виделось ему, будто он с этой необъяснимой научно личностью, сливается в одно целостное существо неопределенного пола и совершает не пойми что и неизвестно зачем. Правда бывали и другие сны у Нистратова. В этих снах он летал. Летал словно птица, неподвластный законам притяжения, свободный и дерзкий. И так натурально ощущались эти полеты, что и просыпаться не хотелось вовсе.
      
      
      
      Поднявшись, Елисей поплёлся на кухню и, не почистив зубы, принялся пить кофе. Он решил, было заняться сегодня снова починкой злополучного бачка, но вдруг вспомнил, что у него под кроватью лежит таинственная тёмно синяя сумка.
      
      Вытащив из-под кровати, переданную ему блондинкой Настей поклажу, Елисей размышлял про себя так:
      
      - "А почему, собственно, я вообще должен это хранить, передавать кому-то и ещё черт знает что делать, а сам права не имею узнать, что в этой сумке храниться? Может там наркотики или оружие химическое? - Елисей подошёл к окну и украдкой, из-за шторы, осмотрел улицу, - Вот я идиот. Попался на дешёвый трюк... "Вы, что же меня не помните?" - бла-бла-бла... а я и уши развесил. Загребут и упакуют на всю жизнь, вот будет то фокус... Фокусники блин, Чародеи хреновы! Ангелы у них банки грабят, холодильники по воздуху кружат!" - Елисей не на шутку рассердился.
      
      - Как там она сказала? Потом всё поймете? Ну-ну, уже понял! - теперь он бормотал свои причитания уже вслух, расхаживая по квартире - Это всё одна банда! - выдал резюме Елисей, хотя кого конкретно он имел в виду, он и сам не смог бы объяснить. Он снова подошёл к сумке и посмотрел теперь на неё, так словно это был возникший вдруг ниоткуда труп неизвестного.
      
      - Ну, во-первых, никто мне не запрещал в неё заглядывать, - Елисей автоматически загнул мизинец правой руки, - во-вторых я имею право знать, что храниться у меня под кроватью! - безымянный палец загнулся вслед мизинцем, - А в третьих...
      
      
      
      Но договорить он не успел. В этот самый момент в комнате зазвонил телефон. Звонок от чего-то был невыносимо назойливым и звонким, и Елисей, хоть и не желал этого, трубку все же снял.
      
      - Да, - раздраженно спросил он.
      
      - Нистратов? - спросил вкрадчивый мужской голос.
      
      - Да, - осторожно проговорил Елисей.
      
      - Поймите меня правильно, - начал торопливо объяснять незнакомец в трубке, - я желаю вам только добра, но это может изменить всю вашу жизнь кардинально, и потом, вы же должны понимать какая это ответственность?
      
      - Подождите вы о чём? Кто это? - удивлённый Елисей пытался вспомнить, чей бы это мог быть голос, - Вы ошиблись, наверное? Я...
      
      - Не будьте ребёнком, - оборвали его, - И вообще бросьте прикидываться! Или вы и впрямь не помните ничего?.. - удивленно спросил голос, - Лично я всегда был на вашей стороне, но после всех этих событий здесь все как на ножах! Вы же отчужденец, так что выкиньте всё это из головы и забудьте...
      
      Но тут в динамике заскрежетало, послышалась какая-то возня и связь оборвалась. Елисей, нервно бросил трубку, постоял с минуту, обдумывая услышанное и ничего толком не надумав, отправился на кухню курить.
      
      - Утренник в сумасшедшем доме, честное слово! - он закурил, - Нет, это всё определённо связанно!
      
      Елисей снова прошёл в комнату, где лежала сумка блондинки. Вполне обыкновенная спортивная сумка, правда, без надписей и лейблов знаменитых спортивных марок. Молния сверху и боковой карман. Для начала он решил проверить, содержимое кармана. Что-то необъяснимое останавливало его залезть внутрь сумки сразу, и он начал с малого. Там был конверт. Елисей достал его и внимательно осмотрел. Обычный почтовый конверт с маркой, на которой был изображён разноцветный воздушный шар, парящий в облаках. Необычное заключалось в другом. На конверте имелся фабричный оттиск. Типографским шрифт гласил:
      
      
      
      Инструкция по вскрытию
      
      спортивной сумки тёмно синего/тёмно оранжевого цвета
      
      для Елисея Никаноровича Нистратова,
      
      подотчетный номер ZZx2344 июль 22 , 13:38 Москва
      
      
      
      Елисей машинально посмотрел на часы и побледнел, было ровно 13:38, причём минутная стрелка встала на свою отметку именно в тот момент, когда Елисей на неё взглянул, месяц на дворе стоял июль, и насколько помнил Елисей, число тоже было указанно верно. Он, сухо сглотнул, судорожно вскрыл конверт и достал свернутый втрое листок. Нервный тик правого века снова дал о себе знать. Елисей торопливо потёр глаз тыльной стороной пальца, развернул листок и прочитал:
      
      
      
      ИНСТРУКЦИЯ
      
      
      
      1.Открой сумку
      
      Больше на листке ничего написано не было. Как во сне он отбросил немыслимую в своей глупости и в то же время убийственно загадочную инструкцию, сел на пол и расстегнул молнию.
      
      
      
      В сумке находились два свёртка - один большой, второй поменьше. Елисей распаковал тот, что был больше. Сначала он даже не понял что это, потрогав осторожно рукой белую мягкую поверхность, Елисей ощутил странное тепло. Он пригляделся. Это были два крыла, сантиметров семьдесят в длину, белоснежные, удивительно чистые, почти невесомые. Елисей взял одно и попытался его расправить. Легко и бесшумно крыло распахнулось и Елисея слегка обдало ветерком, и в дуновение это примешался совсем слабый, зыбкий запах, ни на что не похожий и в то же время удивительно знакомый. Так бывает иногда. Раз! И случайно пойманный, где-то ветром аромат еле коснётся обоняния человека и он вдруг вспоминает или даже только силиться вспомнить своё, давно забытое потерянное ощущение чего-то важного, такого настоящего, значимого, такого необъяснимо знакомого, что кажется еще чуть-чуть и ты поймешь сразу все. Все что только может понять человек. Но память не возвращает в прошлое, и прозрения не возникает, а только отзывается гулкой тоской душа. И вдруг понимает человек, как изменился мир вокруг, как изменился он сам, как одинок он и ограничен, но длиться это, лишь доли секунд, слабая вспышка и уже через мгновение ни запаха, ни воспоминания нет, а есть только ощущение невосполнимой потери. Тоже произошло сейчас с Елисеем. Вспышка - воспоминание - пустота. Елисей аккуратно сложил крыло и положил перед собой. Почему-то он сразу понял, что это не крылья какой то птицы, или другого невиданного пернатого зверя.
      
      
      
       - "Ангел - ограбивший банк", - первая четкая мысль появившаяся в его голове. Чем дольше Елисей смотрел на крылья, тем больше убеждался, что видит он их не в первый раз. Но где и когда приходилось ему созерцать это чудо, понять он не мог.
      
      Он взял в руки второй сверток. Пакет был значительно тяжелее. Что-то твердое на ощупь. Почему-то Елисей представил себе кирпич, завернутый в плотную бумагу. Он решительно разорвал упаковку и вытащил черного цвета предмет, прямоугольной формы. Предмет был гладкий как стекло, и внешним видом никак не выдавал своего назначения, но на кирпич он действительно очень походил. Елисей повертел его в руках, поскреб ногтем, посмотрелся на свое идеально ровное отражение в черной зеркальной грани, и увидел там лицо унылое и растерянное как у проигравшего в лотерею неудачника.
      
      
      
      Наскоро завернув крылья и непонятный предмет в упаковочную бумагу, Елисей сложил их обратно в сумку и задвинул её под кровать. Он принялся ходить по квартире, с таким видом, будто только что по радио объявили о неминуемом конце света. Странное содержимое сумки разбудило в голове апокалипсические фантазии и трусливые подозрения, что он попал в жуткую историю, густо замешанную на религиозности и мистике. Елисей вспомнил телефонный звонок, предшествовавший его любопытству, и твердо уверился, что это вовсе не розыгрыш и не случайное совпадение. А еще он вспомнил хвост, всовывающийся из-за спины старика, изогнувшейся полусонной коброй.
      
      - "Так ведь они знали! - вдруг с ужасом осознал Елисей, - Знали, что я вскрою сумку!".
      
      Он побежал в комнату, увидел на полу конверт и схватил его. Зрачки его тряслись, как две вот-вот готовые сорваться сливы на ветру. Он увидел, что никакой надписи, касающейся его права открыть сумку, нет. На конверте не было вообще никакой надписи. Он был совершенно чист.
      
      - Дела... - выдохнул он сипло.
      
      
      
      Лицо его сделалось серым, как дорожный асфальт, на негнущихся ногах добрел он до кухни, вставил в губы сигарету и прикурил желтый фильтр. Вдохнув, зловонного дыма Елисей закашлялся, сплюнул в раковину и туда же зашвырнул испорченную сигарету. Нужно было что-то решать, и он решил никому не говорить о том, что с ним произошло, отнести сумку куда было велено, и этим самым разрешить загадку. Из головы не выходил только загадочный хвост, так и качающийся перед глазами живым, подрагивающим маятником. Сумку надо было передать в четверг, а сегодня была среда и Елисей не нашел ничего лучше, как пойти в спальню, открыть дверцу шкафа и между сиреневой наволочкой и желтой в цветочек простыней, отщипнуть от бюджетной заначки несколько купюр. А потом, одевшись, так быстро, будто на подъеме в армии, очутиться в ближайшем баре с бутылкой водки на столе, и порубленным дольками лимоном в треснутом блюдце.
      
      Елисей решил напиться.
      
      Задурманить сознание, как это делает большая часть населения страны, отчаявшаяся что-либо изменить в своей жизни. Он налил первую и, сморщившись выпил из пластмассового стаканчика, проглотив вдогонку попахивающей жженым сахаром жидкости, кислый желтый кружок.
      
      Тут же он налил следующую и уже разомкнул было губы, дабы влить внутрь водку, как за его стол, совершенно без приглашения, присел незнакомец в сером пиджаке и уставился Елисею Никаноровичу прямо в рот, будто бы проверяя все ли зубы у того не месте. Однако Елисей, хоть и возмутился столь наглому взгляду, все-таки завершил начатое движение и наполнил себя второй порцией алкоголя. В этот раз закусывать он не стал, а тревожно посмотрев на незнакомца, глухо спросил.
      
      - Чего?
      
      Незнакомец, вскинул бровь, также легко как штангист приподнял бы годовалого щенка и удивленно осведомился.
      
      - Водку пьете?
      
      - Пью, - подтвердил Елисей, которому вопрос показался наглым и глупым, - Налить?
      
      - Налейте, - согласился тот и как по волшебству извлек из внутреннего кармана пиджака, точно такой же пластиковый стаканчик как у Елисея. На вид непрошенному гостю было лет тридцать пять - сорок. Голубыми, пронзительными глазами, на которые спадала непослушная светлая челка, он словно пытливый экспериментатор наблюдал за Елисеем. Было в его взгляде что-то непростительно наглое, бесцеремонное.
      
      
      
      Нистратов, глядя в упор на нахала, небрежно наполнил тому до краев, и с грохотом поставил бутылку на стол. Незнакомец взял свой стаканчик, неспешно поднес к губам и медленно выпил, аристократически отогнув мизинец на котором блеснул черным камнем красивый перстень. Нистратов, проследив как исчез его алкоголь во чреве, нисколько не отреагировавшего на дрянное поило человека, почему-то подумал что перстень на его пальце очень дорогой и в нем воспылало чувство несправедливости. Наглец носит такую роскошь, и осмеливается подсаживаться за чужой стол ради халявы. Впрочем, тут же Елисей подумал, что очень может статься, следующим платить будет как раз обладатель перстня, и напиток, возможно, будет более благородным.
      
      - Неплохо! - заключил нежданный собутыльник, и будто прочитав мысли Елисея
      
      добавил, - Но позвольте и мне угостить вас?
      
      Он поднял руку, приглашая официантку, и когда та подошла, заказал самый дорогой коньяк, что имелся в баре и закуски к нему. Елисей от таких действий опешил, вообразив себе, что мысли его как общедоступный журнал, может прочесть всякий, кому вздумается. Он насторожился, и старательно стал ни о чем не думать. Но это у него не получалось. И снова в голове всплыл отчего-то омерзительный хвост мага, торчащий из-под рясы, коричневым извивающимся жалом. Тем временем официантка принесла графин с золотистым содержимым, две рюмки, сверкающие перламутром, и тарелочку с миниатюрными тарталетками, начиненными красной икрой. Аккуратно выставив все это богатство на стол, она обольстительно улыбнулась и развернувшись, медленно поплыла сквозь сизую пелену табачного дыма к причалу бара, так что бы вся притягательность её женских форм, обтянутых белой блузкой и сиреневой юбочкой, впечаталась расточительным клиентам в самую глубину.
      
      
      
      - Ну а что вы, любезный, думаете по поводу самолета? - поинтересовался незнакомец, разливая коньяк в матовые, будто из дыма отлитые рюмочки.
      
      - Самолет? - удивился Елисей, - Какой еще самолет?..
      
      ***
      
      
      
      САМОЛЕТ
      
      
      
      Боинг 737, авиакомпании "Сибирь", совершающий рейс Москва-Адлер, летел сквозь причудливые белоснежные облака, похожие на ландшафт Гранд-каньона, и напоминал зеленую, планирующую на негнущихся крыльях, гаванскую сигару. Облака неподвижно висели над размеченной квадратиками землей, сказочные, напоминающие то невиданных зверей, то невероятные города, то еще что-то необъяснимое. Из-за всех этих хитросплетений висящего в небе концентрированного пара, картина казалась фантастической и дико красивой. Иващенко, второй пилот рейса 1025, в который раз удивлялся, небывалому небесному пейзажу и, задавался вопросом, кто мог создать столь удивительный и прекрасный мир? Он имел в виду не только небо, но и всю землю в целом. Природу планеты и всех её обитателей, всех тех поразительных, странных существ, что населяли моря и океаны, чудных птиц и экзотических зверей. В бога Иващенко не верил, но какой-то частью сознания понимал, что без вмешательства сил могущественных и высших, превосходящих человеческий разум несравнимо, создать все великолепие земное, было бы невозможно. Определенно не спроста в галактической пустоте, среди миллиардов звезд и планет, возникла столь гармоничная, красивая, густо заселенная разнообразной живностью жемчужина. А уж то, что некоторая живность, не просто обитает, а еще и мыслит, и мир под себя обустраивает, казалось Иващенко фактом, неопровержимо подтверждающим его теорию.
      
      
      
      Теория его была такова:
      
      Когда-то давно, миллионы лет назад, некая цивилизация, спасаясь от галактической катастрофы, выбрала убежищем своим Землю, лишь только потому, что та находилась на подходящем расстоянии от Солнца. Они-то и создали моря и реки, горы и озера, засеяли равнины, вырастили джунгли. И всю фауну на планету завезли тоже они. Шли столетия, галактические переселенцы плодились и умирали. Поколения сменяли друг друга а потом, конечно же, случилась катастрофа погубившая почти всех, а те кто выжил, с течением времени все начисто забыли о своих великих предках. Они расселились по всей земле, и возникла новая цивилизация, потерявшая большую часть всех своих знаний.
      
      Люди, в понимании Иващенко были детьми звезд!
      
      Кто в свою очередь создал ту, спасшуюся бегством цивилизацию второй пилот не знал, мало того даже не озадачивался таким вопросом. Однако в свою версию летчик верил до глубины души.
      
       Божественное никак не вписывалось в теорию Иващенко. Он никак не мог сопоставить библейские трактаты о сотворении мира с реальностью жизни. Библия для него походила скорее на сказку, о вечном противоборстве добра со злом. Став пилотом, Степан Иващенко сам лично убедился, что на небесах царства божьего нет, а есть только атмосферные слои, воздушные ямы и низкая температура, абсолютно несопоставимая с условиями, при которых мог бы произрастать восславленный Библией райский сад. Минус шестьдесят и белые перья облаков, вот и все чем могло похвастаться небо на высоте десяти тысяч метров.
      
      - Искупаться то успеем? - поинтересовался Степан у капитана, заранее зная, что ответ будет положительным.
      
      - Успеем, - улыбнулся Константин Савельевич.
      
      - Сейчас говорят море под двадцать восемь градусов.
      
      - Да ну?
      
      - Точно!
      
      Константин Савельевич Пыжников, пятидесятилетний капитан, недавно успешно прошедший переподготовку в США на пилота Боинг 737, и теперь уверенно чувствовавший себя за штурвалом недавно закупленного одного из трех крылатых красавцев, посмотрел на второго пилота и хотел было сказать, что времени у них будет навалом, до самой ночи, что накупаются они будь здоров... Как вдруг увидел позади Иващенко, за стеклом бокового обзора нечто невероятное.
      
      
      
      Он распахнул глаза, выкатив их двумя грецкими орехами из орбит и заикаясь, закивал на увиденное, будто пытался дотянуться носом до собственного лба. Иващенко испуганно обернулся и вся его теория о происхождении жизни на планете, рухнула в одночасье.
      
      
      
      Слева по борту в сорока градусах от Боинга, разрывая облака, несся странный небольшой самолет. Сверху на блестящем крыле его стоял холодильник, возле которого, прижавшись спиной к дверце, сидел молодой парень, преспокойно попивая пиво, а рядом с самолетом, расправив белоснежные крылья, летел ангел. Температура за бортом, точно так же как и скорость, с которой он двигался, никак не предполагали такой парадоксальной картины.
      
      Оба пилота, совершенно забыв, зачем они собственно находятся в небе, заворожено как два кролика перед коброй, уставились в окно. Казалось самолет с холодильником на крыле и сопровождающий их житель небес, не несутся на сумасшедшей высоте с бешенной скоростью, а спокойно парят среди облачных декораций подвешенные за страховочные тросы и их слегка обдувает вентилятор.
      
      - Ты это видишь, - не поворачиваясь, спросил Иващенко.
      
      - А ты? - капитан Боинга, похолодел, будто его со всех сторон обложили льдом.
      
      - Вижу. Что делать будем?
      
      - А что нам делать, - помолчав, ответил капитан, - ничего делать не будем, летим себе дальше.
      
      - Главное что б журналюг в салоне не было! - испугался чего-то второй пилот, вращая зрачки вслед за пируэтом проделанным ангелом.
      
      - А что такое? Почему? - удивился Константин Савельевич, представив вдруг как бы было замечательно так же точно летать на белоснежных крыльях, пронзая мокрые облака, и кувыркаясь резвиться высоко над грешной землей.
      
      - Да ведь такое начнется! - запаниковал Иващенко, оттягивая крючковатым пальцем петлю галстука.
      
      - Дурак ты совсем! - капитан скосил глаза на коллегу, рубашка которого намокла и прилипла к спине. Было похоже будто в него с силой кинули медузу, - Это ж наоборот... Чудо!.. Об этом всём рассказать нужно людям. Это ж ведь получается что...
      
      - Да вы что? Нам же не поверят! - дернулся Степан.
      
      - Поверят! - тут капитан вспомнил, что в его портфеле лежит, подаренный недавно супругой, японский цифровой фотоаппарат, он потянулся к металлической ручке кейса, и в тот самый момент когда пальцы его коснулись прохладного металла, ангел сопровождающий удивительный самолет, в один миг приблизился вплотную к лобовому стеклу Боинга. Тут случилось что-то необъяснимое. Турбины резко заглохли. Самолет вдруг остановился, без рывка и каких бы то ни было травматических последствий для людей, и завис в небе. Навалившаяся вдруг тишина, вогнала летчиков в ступор, и они оба сразу же ощутили желание вытащить из ушных раковин сухие ватные комки. Ангел застыл перед ошарашенными пилотами, и только что вошедшей в кабину стюардессой Светланой которая, выронив поднос с кофе, тонко пискнула мышонком и вслед за жестяной посудой рухнула на пол без чувств. Пилоты, будучи мужчинами привыкшими к опасности и испытаниям, остались в сознании, а посему увидели как от небесного создания, словно от накалившейся лампы во все стороны разлетелись серпантином лучи, затмив своим сиянием все. Смотреть на это стало нестерпимо, видимо из-за несовершенства человеческого зрения, обреченного не созерцать божественных чудес при жизни, а потому глаза летчиков рефлекторно зажмурились. Но и это не спасло от неистового света, их сузившиеся до размеров микрона зрачки, и оба как по команде впечатали в переносицы свои конечности, спасаясь от проникающего сквозь веки яростного огня. Через секунду Боинг 737 совершающий рейс 1025 Москва - Адлер, исчез с экрана радара.
      
      
      
       Диспетчер Капиталистиков Ираклий, увидев погасший зелененький маячок, вскочил с кресла и нервно подпрыгнув, метнулся в штаб, маневрируя в воздухе хвостом-галстуком развивающимся сзади, от чего стал похож на красного летающего головастика.
      
      - Рейс!.. Рейс десять!.. - запыхавшись, выкрикнул он, влетев в дверь руководителя полетов, - десять... двадцать пять!!!..
      
      Руководитель, уже предчувствуя ужасное, оторвался от чтения статьи о конкурсе "Мисс Россия" где с блудливым удовольствием созерцал красоток в купальниках, на фоне сальных физиономий авторитетных спонсоров и менее авторитетных, но таких же сальных членов жюри. Он сделал страшные глаза и впечатал их в красного как купальник победительницы в номинации "Мисс Очарование" Капиталистикова.
      
      
      
      - Что рейс десять двадцать пять? - прохрипел он.
      
      - Исчез!!! - задыхаясь, объяснил диспетчер, дрожа влажными, дряблыми как разварившийся пельмень, губами, - Нет его тама... - затряс он пальцем куда-то в коридор.
      
      Руководитель полетов, сию же секунду осознал, что день этот будет тяжелым и мучительным, и скорее всего трагичным. Что, не поедет он на рыбалку с друзьями, что не выпьет вдоволь водки, о чем мечтал всю неделю, что не попарится в баньке с краснощекой любовницей Галечкой, и уж тем более, не уснет у неё на груди, огромной как два свесившихся с неба дирижабля, вдали от супруги своей Катерины, на базе отдыха "Солнечное".
      
      ***
      
      
      
      КОНЬЯК
      
      
      
      - Вы что же не слышали? - наигранно изумился незнакомец, вытянувшись фонарем над
      
      столиком, - Намедни самолет исчез в небе. Об этом все газеты пишут.
      
      - Как исчез? - растерялся Елисей, подумав - "Чего это он меня про самолет-то?".
      
      - Летел, представляете, в небе и вдруг исчез! - собеседник хлопнул в ладоши, будто лишил жизни комара.
      
      - Разбился может?
      
      - Нет, что вы, - отмахнулся тип, хватая свою рюмку и глазами показывая Нистратову
      
       чтобы и тот следовал его примеру.
      
      Елисей, поспешно ухватил хрустальный колпачок, и кивнув носом вверх, проглотил содержимое. По пищеводу горячо потекло, а на языке остался приятный тающий аромат.
      
      - "Кто он такой?" - задумался Елисей и тут же получил ответ.
      
      - Позвольте представиться Михаил Гелархан, - он протянул Елисею визитку, белой бумаги на которой золотым каллиграфическим шрифтом изображалось имя.
      
      - "Грузин что ли?" - подумал Нистартов, разглядывая бумажный квадратик. Под именем мелким шрифтом проистекала надпись - специалист по связям и урегулированию.
      
      - Нистратов Елисей, - ответно представился он.
      
      Гелархан приветливо улыбнулся и глазами указал на наполненные вновь рюмочки. Когда он успел налить, Елисей не заметил. Он послушно взял свою и, чокнувшись звонким колокольчиком с новым знакомым, выпил, поморщившись, теперь уже от удовольствия. Елисей почувствовал как тело его будто после тяжелой физической работы, погрузилось в горячую ванну и блаженно разомлело. В голове уже не шумело, и окружающий гомон бара превратился в какой-то монотонный ненавязчивый мотив. Глаза Нистратова заблестели ночными цикадами, он откинулся на спинку стула, и вытянув из пачки сигарету закурил, пустив в потолок густую туманность.
      
      - Так вот... - продолжил Михаил Гералхан, - самолет не разбился, не попал в руки террористов, а просто исчез с неба, - будто в доказательство своих слов, он извлек из кармана пиджака газету, сложенную книжечкой и протянул Нистратову, - читайте!
      
      
      
      Елисей взял предложенную прессу, развернул и прочел на первой полосе.
      
      
      
      Пассажиры пропавшего самолета перед смертью видели ангела
      
      
      
      От этого заголовка, по спине Елисея прошел озноб, будто под рубашкой проползла гремучая змея. Он нервно забегал глазами по строчкам, которые словно размытые водой с трудом фокусировались, и норовили расплыться в жидкую словесную кашицу.
      
      
      
      - Он позвонил мне и сказал, что видит ангела летящего возле крыла! - гласила надпись у фотографии с изображенной на ней заплаканной теткой в цветастом платье. Тетка была женой одного из пассажиров пропавшего самолета. Она прижимала поленистые руки к груди, взирая на безжалостное небо распухшим лицом. На другой фотографии усатый и в очках гражданин, более всего похожий на нелепо загримированного под европейца китайского шпиона, утверждал, что его жена так же позвонила с мобильного телефона, перед самым исчезновением небесного судна и плача праведными слезами клялась, что видит божие создание, парящее в облаках за иллюминатором.
      
      Тут же внизу шла еще одна сноска на показания старушки пенсионерки, к которой накануне катастрофы явился черт на кривых свиных ногах и с кочергой в когтистых уродливых лапах. И дыша на неё пеклом ада, предрек гибель самолета, торнадо в Мексике и вторжение марсиан. Но напрямую к статье это не относилось, а шло лишь как дополнительная устрашающая заметка. Старушка на фото выглядела так, будто пила водку с трех лет и ни разу не чистила зубы. А потому Елисей в старушечьи предзнаменования не поверил.
      
      Но в ангела, которого видели пропавшие пассажиры, Елисей уверовал сразу. Он тут же вспомнил о крыльях лежащих сейчас под кроватью в его квартире, о разговоре в кругу семьи про ангела обчистившего банк, и с ужасом вдруг ощутил себя соучастником какого-то зловещего церковно-террористического заговора, целью которого является мистические грабежи и похищения самолетов с летящими в них людьми.
      
      - Но при чем здесь я? - чуть не заныл, изрядно захмелевший Нистратов, оторвавшись от статьи. Он посмотрел в глаза собеседника и вдруг понял, что это вовсе никакой не Михаил Гелархан, специалист по связям и урегулированию, а следователь прокуратуры, вышедший на след Елисея и подозревающий его, в пособничестве ангелам, угнавшим самолет. Но тут же он понял, что думается ему всякая нелепость. Зачем ангелам самолет? Да и людей убивать им зачем? Ведь это же помощники господа, а следовательно добрые и праведные существа. Но зачем тогда ему передали крылья? И передал их кто? Старик с хвостом передал, а у ангелов хвосты не произрастают! Вся эта вереница мыслей пронеслась в голове Нистратова вихрем и в итоге смешалась в какую-то одну, совершенно неподвластную пониманию гипотезу.
      
      - Да что вы! - расплылся в добродушной улыбке Гелархан, - У меня и в мыслях не было вас обвинять в чем-то. И почему собственно вас? - он хитро прищурился, - Я лишь имел смелость вас развлечь. Мне вот тоже одиноко, думаю, подсяду к хорошему человеку, угощу коньяком...
      
      - Да-а? - подозрительно успокоился Елисей
      
      - Именно так! - новый знакомый в одно мгновенье наполнил рюмки, взял свою двумя пальчиками, и выпив отправил следом в рот тарталетку с блестящей рубиновыми камешками икрой.
      
      Елисей, глядя на столь аппетитное зрелище, не удержался и проделал все в точности так же. Икра лопалась на языке, растекаясь солеными дразнящими каждый вкусовой рецептор лужицами и послушно стекала в пищевод аппетитнейшей струйкой. Нистратов ощутил в себе блаженство, он давно не ел икры, тем более за чужой счет, да еще под такой превосходный коньяк.
      
      
      
      - "Откуда тут такой коньяк хороший?" - задумался Елисей, глядя на графин янтарный напиток в котором неминуемо энтропировал. По правде он был уверен, что подают тут исключительно дрянную водку, да паршивую закуску к ней.
      
      - А вы откуда сами Михаил...эээ? - поинтересовался хмелеющий с каждой минутой Нистратов. Мысли о самолетах и ангелах оставили его, сменившись симпатией к щедрому на угощение незнакомцу.
      
      - Можно без отчества, - благодушно разрешил тот.
      
      Елисей кивнул, и пьяно улыбнулся.
      
      - Я... ниоткуда конкретно - ответил он, посмотрев как-то сквозь Нистратова, будто тот был стеклянный, - проездом в Москве.
      
      - По делу?
      
      - Не без этого.
      
      Елисей не знал, что спросить у нового своего знакомого, но очень хотел как-то проявить себя участием, потому как, начал чувствовать благодарность за угощение и в пьянеющей его душе разлилась любовь ко всему во вселенной.
      
      - А что за профессия у вас? - он припомнил текст на визитке, - Что это "специалист по урегулированию"?
      
      - Многопрофильная спецификация, - уклончиво ответствовал таинственный специалист, и снова Елисей увидел наполненную свою рюмку в своей же руке, тянущейся с ней к губам. Он выпил и проглотил непременную тарталетку, как сказочный кит корабль набитый сверкающими бриллиантами.
      
      - А вы кем трудитесь? - в свою очередь поинтересовался Гелархан, посмотрев такими пронзительными, как рентген глазами, что Елисею вдруг показалось, будто ему и без того все про него известно.
      
      - Я... эээ...- замялся он, выискивая запропастившиеся куда-то сигареты, - вообще в отпуске сейчас, а так работаю заместителем ведущего инженера полиграфического предприятия, - должность свою Елисей выговорил с трудом, несколько раз неприлично брызнув на стол микроскопическими капельками. Про себя он решил больше не пить, и тут же через секунду, снова вместил в нутро очередной горячий янтарный глоток. После чего закурил сигарету, отправив сознание плавать в многократно усиленном табачным дымом, море пьяного удовольствия.
      
      
      
      - А как тут пиво у вас? Приличное? - абсолютно трезво улыбался приезжий Михаил, в тумане бара.
      
      - Гадость, - прошипел Елисей, пригнувшись партизанским лазутчиком.
      
      - Что ж, попробуем, - ничуть не испугавшись откровенной рецензии, ответствовал Гелархан. И уже через секунду на столе появились две длинные, как трубы котельной, кружки с пенными, высовывающимися из-за прозрачных бортиков, шапочками. Елисей хоть и был уже совершенно пьян, потянулся к одной сверкающей восхитительным желтым огнем, схватил её как охотничий пес добычу и жадно влил внутрь. Почти всю. Такого свежего и вкусного пива Елисей еще в этом баре не пил. Он торжественно икнул, поднял тяжелые веки на своего собеседника, и придвинувшись так близко, насколько это было позволительно с его места, интимно зажурчал в ухо таинственному специалисту.
      
      - Хвост у него! Понимаешь? Хвост! - он слегка отстранился, проверить понимает ли? И вероятно убедившись, придвинулся обратно, - Сумку мне дал, гад! На - говорит! Передай! А у самого хвост!..
      
      Нистратов сделал ужасные глаза, как если бы увидел вылезающую из пивной кружки анаконду.
      
      - Сумку? - заинтересовался многопрофильный Михаил, подливая разгоряченному Елисею Никаноровичу, коньяк.
      
      - Си-и-нюю-ю!!! - пояснил тот, потянув участливого Гелархана за лацкан пиджака. Тот ловко освободился и вместо захваченной ткани вставил в пальцы Елисея наполненную коньяком емкость. Елисей посмотрел на неё, силясь понять что это, дыхнул в сторону и махом выпил, кисло съежившись как кирзовый сапог.
      
      - Синюю? Как интересно... И где же она?
      
      - Она? - удивился Нистратов, осмысливая вопрос, - Почем я знаю?.. - пьяно махнул он, нечаянно опрокинув свой пивной фужер на пол. Тот к удивлению не разбился, а перевернувшись в воздухе славненько встал на деревянном полу, будто поддерживаемый бережной рукой. Остатки пива даже не успели пролиться, - На автобусе укатила... Красивая жутко! Как её... это... Антистрейд что-ли? - осоловело предположил он.
      
      - Анастейд. Настя, - подсказал Михаил.
      
      - Ага! - согласился Елисей, - Еще ключ дала!..
      
      - Ключ? - оживился подозрительно трезвый специалист, - Какой ключ?
      
      - Тсссс... - заговорщицки оглянулся по сторонам Нистаратов, - Ти-хо!!! - крикнул он.
      
      Гелархан закивал понимающе, и мимикой подтвердил конфиденциальность.
      
      - Тре-у-го-ль-ный!!! - выдавил как из тюбика Елисей.
      
      Специалист посмотрел внимательно на Елисея, будто портной собирающийся шить ему костюм, приобнял дружески и в самое ухо ласково пропел чарующим тембром.
      
      - А кому передать-то? Сумочку синюю-ю...???
      
      Елисей, открыл было рот, издал звук вступительный и вдруг отпрянул, будто обжегся.
      
      - А-а вам то что? - прищурившись, насторожился он.
      
      - Мне? Да мне все равно. Интересуюсь просто, - растерялся специалист, потянувшись к фужеру, снова отчего-то полному, желая вероятно вместить пьянящий нектар в опустошенные матовые емкости.
      
      
      
      Тут Елисей ясно увидел, что сам он беспросветно пьян, а собеседник его свеж и чист взглядом, будто и не пил вовсе. Лишь на щеках его обозначился легкий румянец, как у юной особы в объятиях кавалера.
      
      
      
      - Шпион! - ткнул пальцем в подозрительного специалиста Нистратов, и вскочив попятился задом. Тут же он наткнулся на столик, где зазвенели бутылки и рюмки, и упал. И в этот самый момент в бар ворвалась растрепанная супруга Елисея, Наталья Андреевна. Увидев мужа, пьяного как свидетель на молодежной свадьбе, и уже почти ввязавшегося в драку с такими же пьяными, которым он порушил все без чего жизнь не жизнь, а болото. Она подлетела вихрем, и схватив его, как обгадившегося котенка за шкирку, вытащила из бара. Недавний собеседник Михаил Гелархан проводил супругов печальным взглядом, оставил на столе плату за заказ и молча покинул бар, где назревал неминуемый конфликт спровоцированный Нистратовым, между всеми совершенно посетителями.
      
      ***
      
      
      
      ТЕЛЕЦЕНТР
      
      
      
      - Скучно! Сколько уже тут торчим, - Василий лениво перевернулся на живот, и протянув руку вытащил из холодильника холодную банку газировки. Дверцу он не закрыл и холодильник, недовольно пробурлив внутренними жидкостями, хлопнул ей, так что в Василия полетели взбудораженные дуновением песчинки.
      
      - Я тебя сейчас отключу на хрен! - вскочил обсыпанный, отплевываясь.
      
      
      
      Холодильник, видя негодование молодого человека, поспешно прошуршал по песку в направлении домика. Еле протиснувшись в дверь, он встал у окна и, отражая солнечный луч начал играться сверкающим зайчиком, направляя его, на редких загорающих. В основном это были молоденькие длинноволосые мулатки, и только недавно прилетевшие к морю, а потому бледные по сравнению с ними москвички. Луч, посылаемый обтекаемым корпусом холодильника, от чего-то не просто скользил по стройным телам неощутимым пятном, а приятно щекотал красоткам кожу. Девушки звонко смеялись и игриво вертелись на песке, пытаясь спастись от шаловливого луча.
      
      Тут в комнату влетел ангел, немного понаблюдал за резвым солнечным озорником, и свернув крылья дремотно потянулся.
      
      - Скука, - сказало дитя небес, - надо что-то предпринять.
      
      - Угу, - пробурчал "SAMSUNG", поймав одну рыженькую без верха купальника, которая принялась то убегать от настырного луча то гоняться за ним.
      
      - Пожалуй, вернемся в Москву, там жизнь кипит.
      
      - Угу, - подтвердил холодильник, которому северная столица была куда больше по душе. Здешний климат казался ему через чур изнурительным.
      
      - Как хотите, - согласился Василий, бесшумно войдя в комнату. Он упал на диван и мечтательно зевнул, - только тогда надо придумать что-нибудь такое...
      
      - Опять грабить банк? - загудел холодильник нервно.
      
      Ангел подлетел к пузатому встревоженному чуду техники и ласково провел бледной рукой по его поверхности. Тут же в месте, где прошла ладонь небесного существа, нарисовались удивительной красоты узоры, а сам холодильник наполнился блаженством.
      
      - Нет, зачем же? Придумаем что-нибудь новое. Мне многое не нравиться в этом мире, и это надо менять, - Василий улыбнулся.
      
      - Может телевидение? - ангел застыл под потолком, нежась в струях солнца. В комнате летала мелкая почти невидимая пыль, это было похоже на искрящуюся звездами вселенную, пылинки двигались подгоняемые еле слышным ветерком, кружились вокруг друг друга, сплетаясь в причудливые рисунки, и застывали подолгу в пространстве, неподвластные притяжению земли.
      
      - Когда возвращаемся? - Василий приподнялся на кровати, и посмотрел в окно на пляж. В волнах резвились юные купальщицы, бесстыдно голые и красивые, блестящие в лучах солнца и брызгах воды.
      
      - Снова на самолете? - устало пробурлил SAMSUNG. Ему совсем не хотелось лететь.
      
      
      
      Ангел взмахнул крыльями, засиял чистым ласковым светом и комната, как дымом наполнилась трепещущим эфиром, задрожала и лопнула струной. И тут же все трое оказались у останкинского телецентра, возле главного входа. Мимо странной компании проходили озадаченные своими проблемами люди и не заметившие даже, как троица появилась из воздуха. Те будто бы вышли из раскрывшейся невидимой двери.
      
      - Идемте, - сказал ангел, сложив крылья за спиной. Они вошли в длинный холл и двинулись к проходной. Некоторые телевизионные работники, изумленно смотрели на бредущий за двумя странными субъектами холодильник. Впрочем, изумлены были далеко не все. Кто-то смотрел совершенно безразлично уже привыкнув к разного рода техническим чудесам и диковинным декорациям, повсеместно используемым в теле-индустрии, которые и не такое еще могут изображать. А кто-то вообще не смотрел ни на что, и был озабочен лишь собой, своей дражайшей персоной, не замечая ровным счетом ничего вокруг, даже в те судьбоносные моменты, когда непосредственно к нему обращалась жизненная обстановка.
      
      
      
      - Так. Стоп молодые люди! Вы куда? К кому? - грозно прогнусавил хамоватого вида охранник, обласканный вниманием звезд экрана первой величины, а потому сам слегка зараженный вирусом звездной болезни. В высоких военных ботинках, затянутых шнурками, он походил на бройлерного цыпленка, готового к высадке на вражескую территорию. Серега, как его звали, год назад вернулся из армии и был устроен сердобольной матушкой стражем телецентра, чем гордился не меньше какого-нибудь аспиранта удачно защитившего докторскую. А потому, поимев такую невероятную жизненную удачу, других людей считал сплошь неудачниками и откровенно презирал. Причем всех. Кроме звезд экрана, конечно. Их он боготворил и втайне мечтал стать когда-нибудь таким же знаменитым и всеми любимым. Тем более что это было вполне осуществимо.
      
      
      
      Однажды, один подвыпивший кинорежиссер, известный массой наиглупейших телефильмов о криминальных разборках бушующих в России, предложил Сереге роль бандита по кличке "Чмырь" в новом своем проекте. Режиссер уверял, что Серегин типаж, как нельзя лучше отражает архетип современного уголовного элемента. Что такое есть архетип, Серега не знал, но слово ему понравилось. Серьезное было слово, основательное. Охранник с нетерпением ждал начала съемок. Днями и ночами грезил своим звездным часом. Ожидания не проходили впустую, совсем недавно он случайно узнал у своих, более просвещенных в плане искусства знакомых, что существует такое понятие - "актерское мастерство", а потому решил в мастерстве этом поднатореть, дабы стать звездой настоящей. Он принялся втайне от всех учить наизусть стихи. С большим трудом, но зато намертво, было вызубрено аж два. Первое "Про бычка" Агнии Барто и второе "Про зайку" её же. Стихи Сереге нравились. - "Жизненные!" - думал он про себя. Удручало одно, протрезвев обещавшийся режиссер ни в какую не узнавал будущую звезду своего фильма, и всякий раз проходя КПП старался на охранника не смотреть.
      
      
      
      Это обстоятельство злило стража телецентра чрезвычайно!
      
      
      
      Серега, загородив проход стремящимся проникнуть на охраняемый объект чужакам, повторил вопрос, - К кому, спрашиваю?
      
      - Мы на съемки, - спокойно ответил Василий, улыбнувшись ласково.
      
      - Пропуск есть?
      
      - Нет.
      
      - Тогда порошу в сторонку, клоуны. Не загораживайте проход! - охранник, чувствуя ореол власти над своей не слишком мозговитой микроцефалированной головушкой, оттеснил Василия, самодовольно ухмыльнувшись.
      
      - Позвольте? - изумился Василий, - Да вы сами ведь клоун, - и посмотрел на охранника снизу вверх, глазами, в которых плясали смешливые огоньки, до помрачения рассудка ненавидимые Серегой.
      
      
      
      Охранник, хотел было ухватить шутника за шиворот и встряхнуть как следует, он даже вытянул свою верхнюю конечность для этого, но тут увидел, что конечность его облачена не в привычную синюю форму, придающую уверенность трусоватому в обыденности характеру, а в красный рукав с ромбиками и желтые поролоновые перчатки. Серега повернулся к напарнику, и вопросительно посмотрел на того, будто спрашивая - "Чё эта?", но ответа не получил.
      
      
      
      Напарник, вытаращив глаза, смотрел на своего коллегу, и не узнавал его.
      
      Зато узнавал он в образе, который принял необъяснимым образом его друг, циркового клоуна в рыжем парике. Он, чувствуя непростительное надругательство над охранной властью, подлетел к коллеге и, желая лишь помочь, ухватился за рыжую шевелюру, дернув резко. Но на удивление обоих стражей врат в царство телеэкранное, парик не сдернулся, а лишь утянул за собой перепуганную башку Сереги, причинив боль. Тогда напарник, схватил двумя короткими, толстыми как кабачки, пальцами красный круглый нос товарища и рванул его на себя. Но и нос не отлепился от физиономии, а лишь вызвал брызги слез и пронзительный крик ничего не понимающего охранника.
      
      
      
      - Что это со мной?!! - завопил Серега, панически ощущая, как его только что дернули сначала за волосы, а потом еще больнее за распухший почему-то и почему-то лиловый нос. Плача он сам попытался освободиться от юмористического костюма и первым делом стал стягивать с рук поролоновые перчатки, но не смог, ощущая лишь, что пытается снять собственную кожу. Тут с ним случилась истерика и он, не глядя побежал куда-то, звеня бубенчиками на манжетах.
      
      - Так мы пройдем? - поинтересовался Василий у второго стража, стоящего с разинутым ртом посреди прохода.
      
      Тот, имея мозговых извилин на две поболее, чем у сбежавшего коллеги, и наблюдавший всю сцену от начала и до конца, противится не стал, а просто молча развернулся и тряся толстыми короткими ляжками побежал по кафельному полу прытким кабанчиком, юркнув в конце коридора за дверь. Троица визитеров спокойно прошла сквозь покинутый пост, села в лифт и вознеслась в нем на пятый этаж останкинского телецентра.
      
      ***
      
      
      
      АВТОВОКЗАЛ
      
      
      
       - Каждый кирпич в кладке сознания, есть вклад величайший, трудоемкий и веский! - провозглашал оратор, стоящий за трибуной. В зале народу была тьма. Кто-то мирно похрапывал, кто-то тайком распивал что-то витающее в воздухе портвейным запахом, кто-то внимательно и с интересом слушал. Елисей сидел далеко и из-за пелены дыма парящего над головами с трудом различал черты лица выступающего. Тот тем временем продолжал:
      
       - Мы! Все мы! Являемся непосредственными созидателями! Зодчими и архитекторами в своем роде, и наша задача, объективно внедрять и быть непоколебимыми...
      
      О чем шла речь, Елисей не понимал. Что это было за собрание и кто все эти люди сидящие вокруг, было для него загадкой. Однако он зачем-то поднялся и откашлявшись в кепку, что была зажата в его руке, крикнул в президиум, звонким голосом молодого активиста.
      
      
      
      - А что прикажите делать с ангелами? И почему самолеты? Самолеты почему?..
      
      
      
      Некоторые головы обернулись к Нистратову и, как показалось, посмотрели на него с укоризной. Оратор замолчав, поискал взглядом порвавшего его речь зрителя. Нашел
      
      и, вытянув указательный палец в его сторону, громовым голосом произнес:
      
      
      
      - Такие как вы! Отчужденцы! Бросившие все на самотек, а сами одномоментно хранящие под кроватями крылья, эрозия в дружном сообществе настоящих создателей! А самолеты не вашего ума дело!!! Это в пятое управление, пожалуйста, к главному по аэрокатастрофам!!! Ишь нашелся фигляр-мокрица!!!
      
      
      
      Зал тут же зааплодировал, послышались возгласы; "Даёшь!!!", "Гнать таких в шею!!!", "Молодец Ихтианозаврыч!" - и еще много других смешавшихся в гремящую какофонию. Елисей пристыжено сел на место, уловив презрительные взгляды некоторых с соседних рядов, и опустил глаза. Тут он, к своему удивлению, увидел люк в полу, похожий на те, что ведут в городские коллекторные каналы. Тем временем оратор на трибуне, воодушевившись вербальной победой над опростоволосившимся наглецом-зрителем, под одобрительные взоры президиума продолжал:
      
      
      
      - ...и пока всякий, кто продолжает выбивать себе местечко поуютнее, да постатичнее, жуя, прямо скажем - борщи, вместо положенного корм-пайка, будет указывать нам, что да где!!! Так и будет все искривляться до безобразности!
      
      - Верно!!! - слышалось из зала.
      
      - Давай, дави их, клопов!!! - скандировали голоса.
      
      
      
      Елисей открыл крышку люка и потихоньку начал влезать в него, будто поглощаемый творожной массой, медленно и плавно.
      
      
      
      -... еще при Афинаренте семнадцатом, сталкивались мы с той же, будь она не ладна, чертовой фрустрацией!!! А теперь? При нынешнем-то стаблоцифрокране? Что же нам мешает?
      
      - Что? - доносился гул зала до ушей Нистратова почти полностью всосанного веществом в люке.
      
      -... а то! - продолжал надрывно оратор, - Эти проклятые отчужденцы, чертовы куклы! И я не побоюсь этого слова... пора, товарищи, завязывать! Завязывать пуповину эту!
      
      
      
      Под бурные овации, поглотившие последние слова горячего оратора, голова Елисея окончательно скрылась в люке, и он вынырнул в среду которая до дрожи в коленях показалась ему знакомой.
      
      
      
      Он потерял свое человеческое тело, обратившись в странную пульсирующую субстанцию, похожую на новогоднюю елку, обтянутую паутиной сверкающих лампочек. Елисей поплыл, вибрируя, по длинному коридору-кишке, отражающему его блеск как пластичное зеркало. Тут же был и ИниПи Форгезо - странное существо необъяснимое научно, он
      
      что-то сообщил Елисею и тот понял, что в главной системе произошел сбой, его нужно закрыть, закрыть срочно или все грозит обернуться катастрофой настолько ужасной, что от осознания всей глобальности её, Елисей вскочил потный и встревоженный на своей кровати, с красными глазами и горлом сухим, будто наполненным, растертым до порошкообразной массы стеклом. Он проснулся.
      
      
      
      Сон улетучивался с каждой секундой и по мере этого в голову вонзались металлические штыри. Похмелье было тяжелым. Сновидение опять было бредовым, как часто это бывало с Нистратовым, но что его так напугало во сне, спроси его кто-нибудь сейчас, он бы ни как не смог объяснить. Однако, хоть события сна почти мгновенно забылись, тревожное чувство осталось и свербело где-то в душе.
      
      
      
      Елисей встал, и медленно, боясь расплескать собственный мозг, как тарелку с супом, побрел в ванную. Голова гудела толпой коммунистических сторонников возле ворот отдавшегося капиталистическому змию Кремля, а в глазах плыли мутные круги. Вставив зубную щетку в рот, Елисей медленно задвигал ей словно слепой, выпиливающий лобзиком контуры готических зданий. Мятная свежесть наполняла ротовую полость, и сознание Елисея как будто бы прояснилось от приятного, щекочущего нёбо аромата, он посмотрел на себя в зеркало и тут вдруг вспомнил, что сегодня, именно сегодня он должен передать сумку с божественными пернатыми принадлежностями человеку на автовокзале. Встреча была назначена на три часа. Он выскочил из ванной, с белым пенным ободком вокруг губ, и совершенно ничем не отличаясь от эпилептика кинулся в комнату где на стене висели часы. Было без двадцати три.
      
      
      
      - "Сколько же я спал?" - подумал истерически Елисей. Он побежал обратно в ванную, ополоснул рот, умылся, попил из-под крана, тут же очутился в коридоре, оделся, выскочил из квартиры, добежал до лифта, взвизгнул опомнившись, ворвался ураганом обратно в свой дом, вытащил сумку из-под кровати и кубарем скатился с лестницы на улицу. Поймав такси, Елисей выкрикнул:
      
      
      
      - Автовокзал!
    &;nbsp; 
      
      
      И не дождавшись согласия владельца авто, влез в машину. Магическое слово - "Автовокзал", Нистратов выкрикнул так, что водитель даже побоялся поднять цену вдвое, что он, по правде говоря, делал всегда. Елисей во время движения, дышал вчерашним перегаром, совершенно поглотившем мятный аромат зубной пасты, дергался, как маньяк на электрическом стуле, и подгонял медлительного, бомбилу. В момент шофер довез Нистратова до указанного места, получил символическую плату за свой непосильный труд и, выдохнув облегченно, торопливо уехал.
      
      
      
      Когда Елисей, захлопывал дверь желтого "жигуленка", часы на башне автовокзала показали ровно три. Нистратов огляделся по сторонам, как капитан корабля дальнего следования на командном мостике и увидел, что площадь кишит людьми, непрерывно куда-то движущимися, и только возле отдаленного фонарного столба стоит человек в длинном черном, совсем не летнем, плаще, а рядом с ним послушно сидит огромная, пятнистая как корова, собака. Елисей понял, что это именно тот, кто ему и нужен. Он собрался с духом, и пошел к человеку, огибая снующих туда-сюда, с сумками и тележками граждан, так и норовящих сбить его с ног. Нистратов мечтал поскорее избавиться от сумки и вычеркнуть из своей жизни всю эту историю с крыльями и ангелами. Похмельная голова жутко болела, в горле было сухо так, как может быть сухо пожалуй только в пустыне в самый знойный день. Щурясь на солнце Нистратов дошел наконец до столба и предстал перед загадочным неизвестным.
      
      
      
      - Здравствуйте Елисей Никанорович, - встречающий его молодой человек, на вид лет тридцати оценивающе посмотрел на Нистратова, так будто он был когда-то его одноклассником и теперь спустя много лет встретился случайно. Лицо его было бледным с чертами слишком уж правильными. Он был довольно красив, но совсем не как смазливые юноши неопределенной ориентации, коих слишком много вертится отчего-то в телевизионных музыкальных передачах, а иначе. Трагически-отрешенно он был красив, и казался невероятно одиноким и печальным. Прозрачные голубые глаза с пушистыми ресницами излучали тепло и грусть. А еще Елисей почувствовал, как от молодого человека пахнуло чем-то свежим. - "Жасмин!" - догадался Нистратов, сам себе удивляясь что знает этот запах. Аромат был таким натуральным, что казалось это вовсе и не одеколон, а натуральный запах цветов, впитавшийся в саму его кожу. А может, так почуялось ему только с похмелья?
      
      
      
      - Добрый день, - отозвался Нистратов, невольно пытаясь рассмотреть, нет ли и у этого под плащом хвоста.
      
      - Меня зовут Эль Хай, - представился молодой человек, - а это Берг.
      
      
      
      Голос Эль Хая, необыкновенно приятный, такой словно бархатом провели по щеке, и в тоже время мужественный, мог расположить к себе, пожалуй любого. Девушку так вообще свести запросто с ума. А вот пес...
      
      
      
      Елисей посмотрел на Берга. Тот сидел, распахнув огромную пасть, из которой красным флагом свешивался мокрый язык. Породы Берг был непонятной, толи дог, толи помесь добермана с догом, толи отпрыск далматиницы согрешившей с волкодавом. Здоровый как черт! Казалось, взрослый пони с собачьей мордой сидел сейчас перед Нистратовым и смотрел на него, невероятными черными глазами, как у инопланетных пришельцев в голливудском кино.
      
      
      
      - Очень приятно, - Елисей подумал, что от такой собачки, пожалуй, не убежит ни один злоумышленник. А еще он увидел что пес сидит рядом с хозяином совершенно без ошейника, а следовательно, если ему вдруг взбредет в голову попробовать Елисея, каков он на вкус, ничто его от такого желания не сдержит. Нистратов от мысли этой побледнел и внутренне задрожал. Хотя дрожь могла быть спровоцирована и похмельем, усугубляясь еще и летней жарой.
      
      - Ну что ж, давайте сразу к делу, - тихо проговорил Эль Хай.
      
      - Да, да, конечно! Вот... - Елисей протянул сумку.
      
      
      
      Эль Хай как будто бы удивился. Пес наклонил свою морду, к сумке, понюхал и приподняв глаза посмотрел на Елисея тоскливо. Будто сопереживал его тяжелому посталкогольному состоянию.
      
      
      
      - Да нет, сумка останется у вас Елисей Никанорович. Я лишь дам вам следующие инструкции. Он улыбнулся.
      
      - Как? - испуганно-удивленно отпрянул Нистратов, - Почему у меня? Какие такие инструкции?
      
      - Вы знаете подмосковный город Зеленоград? - будто бы и не расслышав Елисея, продолжил Эль Хай, - Это сорокпервый километр ленинградского шоссе...
      
      - Я... - начал было Елисей.
      
      - Так вот, поедете от "Речного вокзала" выйдете на повороте у поста ГИБДД и увидите курган с каменой стелой на вершине.
      
      - Мне сказали...- заикнулся Елисей.
      
      - Поднимитесь к стеле, найдете отверстие небольшое, похожее на щель. Воспользуетесь ключом. Ключ же у вас? - не слушая Нистратова продолжал Эль Хай.
      
      - Эээ... ключ? - Елисей перестал нормально соображать.
      
      - Так вот. Там...
      
      - Подождите! - нервно вскрикнул обладатель сумки с крыльями и тут же боязливо взглянул на пса (не укусит ли), - Мне сказали, что я просто передам сумку и все! Зачем вы меня используете! Я не хочу-уу, - Нистратов вдруг заныл как ребенок и жалобно посмотрел в глаза огромной собаки, будто моля её оставить его в покое.
      
      - А зачем вы сумку вскрывали? - ехидно спросил Эль Хай, с такой интонацией будто видел как тот рассматривал порножурналы и тайно блаженствовал сам с собой.
      
      - Я... мне... там написано было...- начал запинаясь оправдываться Нистратов.
      
      - Да прекратите вы, в самом деле! Вам пива, наверное, надо выпить, а то плачете, как младенец! - не выдержал Эль, - Вы все поймете позже, - успокаивающе подбодрил, он совсем скисшего от такого поворота Елисея, - так вот, когда вы войдете...
      
      
      
      И тут Елисей увидел что-то из ряда вон выходящее. Со всех сторон, из всех щелей, канализационных люков, дверей, из-под колес машин, и даже кажется из чемоданов некоторых граждан, как по команде начали появляться здоровенные серые крысы. В миг они заполнили всю площадь, подняв невероятную панику, женский визг и шум. Казалось, крысы со всей Москвы стеклись сюда шевелящейся мерзкой рекой. Эль Хай говорил еще что-то, но Елисей его уже не слышал. Крысы, тем временем, сверкая маленькими злобными глазками, устремились не на какой-нибудь рейсовый, автобус, отъезжающий в Крым или подмосковный лечебный санаторий, и не напали на, торгующие отвратительными на вкус чебуреками, узбекские палатки, а кинулись они все в сторону беседующих Елисея, молодого человека в плаще и вскочившего на все четыре лапы пса Берга.
      
      
      
      Берг, оскалив пасть, вмиг стал похож на оборотня - зловещего и огромного, глаза его загорелись адским огнем, и он зарычал. Зарычал так, что у Елисея сердце сковал лед и оно рухнуло в пятки разбившись на тысячи мелких осколков.
      
      
      
      Первую сотню атакующих крыс, пес разорвал в секунду играючи как ребенок обертку от конфеты. Но тварей это не остановило и они, грязной шевелящейся волной, накатывали еще и еще. Он рвал их отчаянно. Всюду брызгала кровь и ошметки мерзких грызунов летали в воздухе как рожденные пеклом ада бабочки. Елисей трясясь всем своим существом, побежал прочь от столба, прямо по телам взбесившейся подвальной нечисти. Он чувствовал, как хрустят крысиные тела под подошвами, как истерически визжат раздавленные твари, но его это не останавливало, а только наоборот усиливало омерзение и страх, придавая сил. Елисей, будто на крыльях взлетел над кишащей землей, приземлился на багажник чьей-то машины, в салоне которой заперлись ополоумевшие люди, вытаращенными от ужаса глазами наблюдающие невообразимое действо, и запрыгал, покидая площадь, с багажника на багажник, с крыши на крышу, уносясь все дальше от жуткой бойни. Опомнился Елисей только дома, куда примчался, сам не зная как. Сумка все еще была с ним, но тяжести пока бежал он не чувствовал. Почувствовал он её только сейчас. Рука онемела, будто перетянутая жгутом, пальцы не слушались и никак не желали разжиматься. Он сам вырвал у себя сумку и закинул её под ту же кровать. Дрожа в истерическом возбуждении, Нистратов побежал в ванную отмывать окровавленную обувь.
      
      
      
      "Крысы эти, приговаривал про себя Елисей, судорожно смывая засохшие ошметки, - появились не случайно! Это же небывалое дело? Откуда их столько? Во что они меня впутывают? А пес этот... Берг. Он же сам дьявол! Но как он их рвал? А? Да...не иначе как оборотень!" - заключил Нистратов.
      
      
      
      - Надо вина выпить! - сказал он, глядя на свое впалое, бледное лицо, отражающееся мутным пятном в запарившемся от горячей воды зеркале, - Или водки? - он попытался уловить желания своего организма и понял, что водки тому не требуется совершенно, - Нет... Вина!..
      
      ***
      
      
      
      КРЫСА
      
      
      
      Купив бутылку "Арбатского" красного Елисей вышел из магазина и встал в тени пыльных деревьев. Протолкнул, какой-то палочкой подобранной тут же, пробку внутрь, отчего та издала неприличный звук, и разом из горла выпил половину. После нервно закурил, все еще имея перед глазами картину вокзала заполненного миллионами крыс, и сквозь это жуткое батальное полотно, увидел, как к нему приближается сосед Семеныч, тоже явно злоупотребивший накануне. Хотя, что тут скрывать - трезвым Семеныча Нистратов не видел никогда.
      
      
      
      - Здарова сосед! - обрадовался старик, предъявив на свет божий ряд зубов, в котором не хватало сразу нескольких снизу и двух передних сверху.
      
      - Привет Семеныч!
      
      - Винцо пьёшь? - обрадовался сосед алкоголик еще больше, узрев заветную бутыль. Глазки его загорелись, ручки затряслись, а на плешивой маленькой головке резво взметнулись ввысь три волоска, будто антенны, уловившие винный запах.
      
      - Угощайся, - Елисей протянул старику бутылку и тот, жадно ухватив её, снял с древесного сучка дежурный пластиковый стаканчик. Налив полный он смакуя выпил, блаженно зажмурившись.
      
      - Слыхал? - спросил старик, когда в животе его потеплело, - на вокзале-то, что было сегодня?
      
      
      
      Свидетель кошмара неопределенно промолчал и сосед, решивший, что тому ничего не известно, авторитетно поведал.
      
      
      
      - Там сегодня одна баба из Воронежа. Колдунья... рассыпала зелье какое-то, и со всех окрестностей повылазили крысы. Бешенные все, глаза горят! Обожрались этой дряни и словно ошалели. Трех человек загрызли насмерть, милиционеру одному откусили ценность главную, повалили Икарус с пассажирами и обгадили всю площадь! - Семеныч деловито замолчал, ожидая реакции на феерический анонс.
      
      
      
      - Да? А потом? - подыграл Елисей.
      
      - А потом на них собак напустили, секретных, спецназовских. Морды во! - Семеныч изобразил пьяный взмах, от которого чуть не упал, - Так они их всех пожрали в момент! Таких, говорят, собачек сейчас в Чечню отправляют, террористов ловить! Я их сам видел... Лошади! - он закивал сам себе, и с ужасом увидел, как Елисей глотает из неосмотрительно оставленной им на земле бутылки. Старик протянул стаканчик, жалобно сглотнув. Елисей налил тому остатки.
      
      - Собаки эти помесь волка с овчаркой! - продолжил он поспешно выпив одним глотком, - Им еще колют чего-то, как курам американским, так они вырастают с лошадь! Лошади точно! - он как будто засомневался, уставившись в пространство блеклыми зрачками, - А может с лошадью помесь? Хрен его разберет...
      
      - Так что, - перебил Елисей стариковские бредни, - крыс и правда всех уничтожили?
      
      - Крыс? Крыс всех!.. - заверил Семеныч, выискивая что-то среди кустов, - Пожрали всех до одной! А вот она! - старик с неожиданной прытью нырнул в кустарник и так же ловко вынырнул, имея в руках заныканую ранее чекушку водки. С мастерством фокусника, одним пальцем он вскрыл бутыль и сотворил из одного стаканчика два.
      
      - Эээ.. - начал было Нистратов, но Семеныч уже налил в оба и протянул соседу, зловонную жидкость.
      
      - На вот, - он достал из кармана застиранных брюк соленый огурец в целлофане и вручил Елисею как вымпел победителю олимпиады, - закуси! Фирменный посол. Мой! - похвастался он.
      
      - "Да черт с ним со всем!" - подумал Елисей и беззвучно соприкоснувшись с соседской пластмассовостью, выпил, откусил мягкий теплый огурец, попахивающий то ли нафталином, толи еще какой дрянью. Он быстро прожевал его, боясь что теперь, после "фирменного посола" его точно стошнит. Но этого не произошло.
      
      - Хороша! - похвалил сивуху старик, маневрируя антеннами на маленькой головке, - Ты Елисей Никанорыч как сам-то? Не видать тебя.
      
      - А-а... - махнул Нистратов, чувствуя, что опьянение возвращается, а с ним в душу возвращается спокойствие и отрешенность от всех забот.
      
      - Ну, брат, это ты зря! А дочки как, растут? Старшая твоя смотрю, красавица вымахала, вся в мать! - старик завистливо скосил на Елисея, размытый частым потреблением сивухи мутный глаз.
      
      - Растут... - подтвердил Елисей получая новую порцию из чекушки, - куда им деваться, - тут он вспомнил что говорил ему Эль Хай, перед нападением тварей и понял что тот так и не успел, досказать что же ему делать дальше, - слышь Семеныч, а ты в Зеленограде был когда-нибудь?
      
      - В Зеленограде? - старик задумался, пережевывая блеклые полосочки губ, - Был, - вспомнил он.
      
      - Там, говорят, курган какой-то есть?
      
      - Курган? Не, нету! - затрясся Семеныч в отрицательном жесте.
      
      - Стела там на кургане говорят стоит?
      
      - Стела? Стела есть! Стоит! - заверил он и причмокивая высосал из стаканчика водку, - "Три штыка" - так вроде называется, - прохрипел он.
      
      - Так, так, - Елисей тоже выпил и вдруг решил, что завтра же поедет в Зеленоград, и проверит, что это все значит, что это за ключ и чего он открывает. Но прежде он решил зайти в салон мага с хвостом и все у него расспросить и про крыс, и про ангелов, и про собаку-оборотня, и особенно про хвост! В организме его появилась какая-то хмельная смелость, глаза загорелись и он, выхватив у старика чекушку, разлил оставшееся по стаканам. Тут же выпил сам, не дождавшись соседа, и смяв чужой, столь порой необходимый стаканчик, бросил его на землю, перед изумленным алкоголиком, который панически осознал что теряет собутыльника.
      
      - Все Семеныч. Привет! - Елисей вышел из-под тени импровизированного летнего кафе и направился домой.
      
      
      
      Дома Елисея встретила жена, которая посмотрев на него, глазами полными отвращения, горько усмехнулась и сказала чтоб дочерям он в таком виде не показывался. А сама подумала, что у мужа начался кризис средних лет, и что от безделья он спивается. Елисей прошел на кухню съел две холодные котлеты с белым хлебом, выпил стакан холодного, и кажется скисшего молока, и на цыпочках просочился в спальню, где и уснул тревожным пьяным сном.
      
      
      
      В этот раз приснилось ему вот что. Елисей стоял на взлетном поле аэродрома, среди громоздких самолетов и явственно чувствовал, что находится он здесь абсолютно один. Никого из техников или летчиков на обозримом пространстве видно не было. В окнах здания аэропорта пустовали залы ожидания, замерли на пол пути подвижные трапы. Даже, кажется, ветер замер. Казалось будто само время, против всех законов логики встало, оборвав свой ход.
      
      
      
      Елисей начал вертеться из стороны в сторону, силясь хоть кого-нибудь найти живого в этом сюрреалистическом мире, и тут панически осознал что как только взгляд его касается любого воздушного судна, оно лопаясь мыльным пузырем исчезает в неизвестность, не оставляя от себя ничего совершенно, даже металлических брызг. Взгляд Нистратова метался от одного самолета к другому и всякий раз они исчезали. Это происходило так быстро, что он даже не успевал, как следует рассмотреть очередного алюминиевого гиганта. Но и остановиться Елисей не мог. Это было похоже на цепную реакцию. Вскоре на поле не осталось ни одного самолета. Все они испарились, будто были лишь секундными голографическими иллюзиями. Елисей увидел как вдруг солнечный свет потускнел, будто яркость убавили, и подняв голову к небу, узрел жуткую картину. Из солнечного круга на синем безоблачном фоне, как из коллекторного люка высунулась голова крысы. Она смотрела, сверкая красными глазами, в самую душу Елисея и хищно ухмылялась. Ему сразу стало так страшно, так безысходно пусто, что весь мир представился ему вдруг, не огромной галактической бесконечностью, а лишь замкнутой сферой с дырочкой в которую откуда-то льется горячий свет, всеми воспринимаемый как солнечный и величественный, а это на самом деле всего лишь капля, отблеск света настоящего, случайно попавший в ничтожную дырочку, из мира действительного. Реального. И валяется эта сфера-псевдомир где-то на свалке того, настоящего и великого, а в неё заглядывает грязная злобная крыса.
      
      
      
      Тут крыса, на несколько секунд, полностью затмив своим серым юрким телом льющиеся лучи, так что сразу стало вокруг непроглядно темно, просочилась огромной тушей и спрыгнула куда-то. Елисей закричал истошно и побежал, не глядя больше ни на что, спотыкаясь и разбивая себе колени. Так он и проснулся средь ночи, вскочив с диким воплем и разбудив этим жену, которая воззрившись на мужа определила коротко.
      
      
      
      - Алкаш!
      
      
      
      Елисей, истекая потом и трясясь, побежал в ванную и долго мочил голову холодной водой, пока остатки ужасного сновидения не испарились из головы окончательно. Больше он заснуть не смог, а только ворочался в полудреме до рассвета и стонал.
      
      ***
      
      
      
      ЭЛЛАДА
      
      
      
      - Так! Оставьте меня в покое, молодой человек!
      
      - Но Эллада Станиславовна! - семенил за известной телеведущей, молодой начинающий только пробиваться в Москве сценарист, - Ну, ради бога! Молю!..
      
      - У меня эфир через пять минут! - пренебрежительно отмахнулась от худощавого, чуть не плачущего юного архитектора душ, Эллада Станиславовна Вознесенская - телезвезда спешащая на эфир собственного ток-шоу.
      
      
      
      Сама она давно забыла о том, как пятнадцать лет назад приехала в столицу из Харькова, и так же бегала за каждым, кто бы мог поучаствовать в её судьбе, плача и умоляя помочь. Тогда она еще не была известной телеведущей Элладой Вознесенской, гламурной светской львицей с ровным, точеным хирургическим скальпелем носиком и пухлыми силиконовыми губками, а была она Фросей Петровной Малявкиной, глупой провинциалкой с картофельным шнобелем, маленькой грудью и огромным желанием прославиться. Фрося так бы и осталась никем и ничем, что в общем-то было бы справедливо, если бы удача, слава и почет являлись заслуженной наградой судьбы за талант и дарование. Но в этом мире, вероятно, все происходит подчиняясь иному закону. Будь на земле справедливость - самое большее на что смогла бы рассчитывать Фрося - это должность посудомойки при ресторане "Седьмое небо" расположенного в останкинской телебашне. Но Фросе повезло иначе, и иным талантом она проторила себе дорожку в счастье.
      
      
      
       Заняв денег у всех, кого только она знала, Фрося обратилась к достижениям пластической хирургии и вышла из под наркоза почти красавицей. Правда от прежнего лица в ней не осталось ничего, и даже родная мать не признала бы в ней свое чадо, но Фросе Малявкиной того и нужно было.
      
      
      
      Как только с лица сошла послеоперационная опухоль, Малявкина ворвалась юным ветром в жизнь одного известного и весьма авторитетного, престарелого режиссера - драматурга, опьянив его бурей любовных услад, кропотливо заштудированных долгими просмотрами порноклассики. Фрося умела все! Все абсолютно! И старый ловелас, кастинговавший на своем веку не мало актрис и даже иногда (бывало и такое) смазливеньких актеров, был неописуемо приятно удивлен таланту юной шансоньетки до глубины... впрочем, не об этом речь.
      
      
      
      Естественно Малявкина стала его любовницей. Мастерство её оказалось единственным действенным лекарством, облегчающим страдания старика, давно терзаемого болезнью простаты. Артистка Малявкина, хоть и не читала наизусть роли и стихи великих поэтов, но языком, все равно окрепла, натруживая, его бедный, еженощно. Режиссер-драматург, блаженствовал и протеже свою продвигал все выше. Все дальше и глубже. И в искусства мир и в пульсирующий болью сфинктер
      
      
      
      Фрося, по настоятельному его совету взяла себе псевдоним Эллада Станиславовна Вознесенская, что было, конечно же разумно, ибо с её именем перспектив в мире шоу-бизнеса не открывалось никаких. Снялась в нескольких картинах с легкой подачи своего заслуженного в прошлом любовника, и так и пошла по верной, ведущей к успеху дорожке, работая своими силиконовыми припухлостями с каждым влиятельным, заслуженным и народным. В итоге Фрося добралась и прочно обосновалась в роли телеведущей различных ток-шоу и концертных программ. Её знал и любил простой народ, боготворили начинающие карьеру молодые и целеустремленные. С телеэкранов она искрометно изливалась остроумием и метким сарказмом, предварительно заучив реплики дома, и вообще была в фаворе. Жизнь её удалась.
      
      
      
      - Так, всем здрасти! - произнесла Эллада, войдя в студию, но перед этим жестоко хлопнула дверью с надписью - Тихо! Прямой эфир! - у молодого человека перед носом.
      
      - Эллада Станиславовна, Эллада Станиславовна, - затараторил помощник режиссера, бегая перед ней, как мелкая, назойливая собачонка, - у нас изменения в эфире. Тут должен был быть Бабаярский, но...
      
      - Я знаю, кто должен был быть! - нервно огрызнулась телеведущая, подставляя лицо под пушистую кисточку гримерши.
      
      - Но, он не приехал, - торопливо продолжил помощник, высовываясь из-за гримерши как подглядывающий в женской бане, - и вместо него трое... вернее двое. С холодильником!
      
      
      
      - С чем? - Эллада раскрыла глаза так широко, как только могла. Впрочем, из-за пластической натянутости кожи это было абсолютно незаметно.
      
      - Холодильник у них. Они с ним пришли.
      
      - Кто они? Бизнесмены что ли? Кто их поставил в эфир?
      
      
      
      Помощник закатил глаза к потолку, объясняя что приглашенных проангажировали на самом высоком уровне.
      
      
      
      - Так-к... - задумалась телезвезда, - А о чем говорить с ними? - она растерялась, абсолютно не чувствуя в себе сил вести передачу спонтанно.
      
      - Вот, - затрепетал помощник, - вот вопросики.
      
      
      
      Эллада приняла из рук вертлявого молодого человека карточки. Тут над входом зажглась красная лампочка, означающая, что эфир вот-вот начнется. Вознесенская посмотрела на себя в зеркало, улыбнулась пластмассово и выскользнула в студию. Прожектора освещали просторный зал, где стояли диванчики для гостей, сверху горело табло отсчитывающее время до начала передачи. Студия, как всегда была полна людьми, почитающими за счастье быть участниками столь великого действа, как ток-шоу Эллады Вознесенской "Вечера с Элладой". Лица их сверкали счастьем. Сотнями глаз они как бандерлоги пожирали своего кумира в сиреневом костюмчике на высоких каблуках.
      
      
      
       Эллада окинула аудиторию привычным, полным любви ко всякому зрителю, натренированным взглядом, нежно взяла в руки свой микрофон, который почему-то всегда напоминал ей нечто другое, а именно то, что ей обычно так же нежно приходилось брать в ручки и подносить к лицу, сидя на корточках возле, своего заслуженного, и приблизила его к пухлым, блестящим помадой, губам.
      
      
      
      Тут табло отсчитало положенные секунды, и в мониторах раздался голос режиссера, требовательный и звонкий как разбившееся блюдце.
      
      
      
      - Внимание! Эфир!
      
      
      
      На табло загорелась надпись "Аплодисменты", и под музыку, ставшею гимном для многих телезрителей, Эллада улыбаясь вышла в свет софитов. Зрители как дрессированные пингвины, загипнотизировано глядя на табло, хлопали ручками-ластами, и Эллада, купаясь в этом плеске и получая почти сексуальное удовольствие, начала:
      
      
      
      - Добрый день! Добрый день! Дорогие мои! - рот её растянулся невероятно, будто она хотела вставить в него салатницу, - И снова с вами передача "Вечера с Элладой" и я, её ведущая Эллада Вознесенская!
      
      
      
      Зал взревел. Казалось что рукоплесканию не будет предела, было похоже что сотни мамаш шлепают своих нашкодивших младенцев по розовым попкам и никак не могут остановиться. Глаза аудитории горели, звучала музыка и режиссер в ухе Эллады, через невидимый наушник давал ей последние указания. Тут табло померкло, и надпись сменилась словом - "Тишина". Сразу все оборвалось, будто в зале сидели не живые люди, а имитирующие их послушные механизмы.
      
      
      
      - Итак, уважаемые телезрители и гости студии, мы снова вместе. За окном у нас лето, пора отпусков, и как никогда актуален вопрос, где провести свой отпуск с комфортом для души и пользой для здоровья, - все это она читала с экрана монитора установленного возле камеры в которую, Эллада игриво сверкая голубыми контактными линзами произносила текст, - Именно об этом, дорогие мои мы и будем сегодня говорить! А помогут нам в этом наши эксперты. Итак, встречаем...
      
      
      
      Зал послушный мигнувшему табло зааплодировал. Снова раздалась музыка и Эллада продолжила, вглядываясь в карточку, полученную от помощника:
      
      
      
      - Гости нашей студии... - Эллада читала текст залихватски интригующе, не особенно задумываясь над смыслом написанного, что впрочем не было для неё в новинку, - бездельник и мечтатель, нигде не работающий но нисколько не жалеющий об этом, простой парень Василий!
      
      
      
      Зал всплеснулся, и под бурные овации к дивану вышел и сел в него, угрюмый гражданин, в красной кепочке с бутылкой пива в руках.
      
      
      
      - А так же его ангел хранитель, создание высших сфер, белокрылое дитя небес! - под аплодисменты ангел вплыл в студию, и нежно улыбаясь, присел на диванчик слева от Василия. Его как будто окружал зыбкий светящийся ореол, но настолько неуловимый, что почти никто этого не заметил, - а также, вечно следующий за ними, добрый и впечатлительный... - Эллада сделала паузу, в точности такую, какая была обозначена в карточке, - невероятный холодильник "SAMSUNG"!
      
      
      
      Под изумленные аплодисменты публики в студию лениво протиснулся холодильник, и прошелся, покачиваясь к дивану, таща за собой как хвост, шнур электросети. Он подошел к дивану и, оттолкнувшись неведомо чем от пола, завалился на кожаную, мягкую мебель.
      
      
      
      Эллада заморгала часто-часто, как стробоскоп, глупо улыбнулась и уставилась на гостей не зная, что делать дальше. В зале послышались перешептывания и удивленные смешки. Эллада полистала карточки но никаких подсказок не обнаружила, все они были пустыми. Режиссер в наушнике молчал и Вознесенская, вдруг вспомнив, с чего обычно начинается встреча гостей, торжественно произнесла:
      
      
      
      - Здравствуйте!
      
      - Здравствуйте, - ответил Василий. Ангел слегка поклонился, а холодильник приоткрыв дверцу приветственно мигнул лампочкой изнутри.
      
      - Итак, пора отпусков, - взяла Эллада инициативу в свои руки, - а как вы Василий проводите свой отпуск? Я думаю, всем очень интересно будет это узнать, - она повернулась к зрителям, которые непременно захлопали.
      
      - Я люблю море, - чистосердечно признался Василий, глотнув пива и блаженно облокотившись на спинку мягкого кожаного дивана, вытянул скрещенные ноги.
      
      - Да, море это чудесно!.. - согласилась Эллада, вспомнив фразу из какой-то прошлой передачи, - А вы? - обратилась она к ангелу.
      
      - Я пребываю в вечной неге и любви, - ответствовало белокрылое создание, - а потому, не утруждаюсь и отдыхать мне ни к чему. Все что я делаю, приносит благость мне и моему отцу-создателю.
      
      
      
      Эллада кивнула и повернувшись к холодильнику открыла было пухлый рот, но тут из чрева бытового прибора донеслось гулко:
      
      
      
      - Мне по душе стоять в тени, у розетки, и что б журчало внутри.
      
      
      
      Вознесенская скривилась в пластмассовой улыбке и, обернувшись к камерам, нашла приятную перемену в экране монитора с подсказками. Тот теперь радостно мерцал следующим вопросом.
      
      
      
      - А скажите, пожалуйста, - прочитала Эллада, - до каких пор бездари и проходимцы будут довольствоваться незаслуженными благами, а те кто по-настоящему достоин признания и любви, прозябать в бесславии?
      
      
      
      Эллада, слегка выпятив нижнюю губу, состроила глубокомысленную гримасу, и у всех кто сидел за экранами телеприёмников, и капли сомнения не возникло, что вопрос выстрадан, пережит и прочувствован ей самой глубоко.
      
      
      
      - До тех пор, дорогая, пока всякие Фроси Малявкины нелепые, глупые и амбициозные дуры, будут пудрить с экранов телевизоров мозги обществу, послушно хлопающему в ладоши по сигналу сверкающего табло, - ответил Василий и утонул в новой волне бушующих аплодисментов.
      
      
      
      Эллада Вознесенская, услышав свое, совсем почти забытое имя, из уст гостя удивилась и насторожилась, и если бы кто-то из зрителей был более внимательным, он наверное смог бы даже уловить сверкнувшую в её глазах искорку интеллекта, которая впрочем тут же погасла, в мерцании монитора озарившегося новым вопросом.
      
      
      
      - Но что в связи с этим мы можем изменить? - прочла Эллада и улыбнулась, все еще пытаясь осознать, куда запропастился режиссер в наушнике, и почему в программе фигурирует её, тщательно скрываемое ото всех, настоящее имя.
      
      - Я полагаю, - включился в разговор, задремавший было "SAMSUNG", - мера должна быть радикальной и жесткой. Он встал, так же неведомо, как и присел, и покатился по периметру студии, сияя в лучах софитов, как айсберг в мерцании северных звезд. Подъехав к большому экрану, который с самого начала передачи однообразно показывал заставку Ток-Шоу "Вечера с Элладой", холодильник дотронулся до него и экран на секунду померк, а затем включился и все увидели на нем знакомый силуэт останкинской башни, что находилась прямо напротив телецентра.
      
      - Да, именно, - поддержал Василий, кивнув красным козырьком, - мы можем изменить, на данном этапе только эту башню.
      
      
      
       Эллада с интересом наблюдала за происходящим, рот её открылся сам собой и микрофон, балансируя возле пухлых губ, теперь как никогда напоминал что-то непристойное.
      
      
      
      - Приступим? - спросил ангел, вспорхнув с дивана, чем вызвал всеобщий синхронный шумный вздох. Он подлетел к экрану и улыбаясь чисто и чудесно, завис над ним слегка помахивая крыльями...
      
      ***
      
      
      
      ЛАТУНЬ
      
      
      
      Утром Елисей дождался, пока все домашние уйдут. Только тогда он встал. Приготовил себе омлет и съел его через силу, в прикуску с сочным похожим на карликовую тыкву помидором. Заварив чай, он сел на кухне слушая как течет сломанный сливной бачек в уборной и попытался, перебирая события последних дней в голове словно колоду карт, придти к какому либо умозаключению, способному расставить по полочкам весь абсурд происходящий с ним непосредственно и с окружающим его миром в частности. События, и Елисей это признавал безапелляционно, все до одного были из ряда вон, и в голове ничего не складывалось, а только гудело и перемешивалось хаотично.
      
      
      
      - "Сначала хвост, - думал Елисей, уставившись в одну точку, - потом крылья, потом крысы! Да что же это такое? Что все это значит?" - думать было тяжело, и он решил развеять себя просмотром какой-нибудь передачи.
      
      
      
      Телевизор не работал. Точнее сам телеприемник послушно включился и замерцал, но замерцал он черно-белыми помехами, которые жутко шумели и еще сильнее давили на мозг, отравленный сивушными маслами. Елисей пощелкал пультом по всем каналам и убедился, что нет ни одного. Он выключил бесполезное чудо технической мысли и решился довести задуманное вчера до конца. Во-первых нужно было посетить салон мага, которого блондинка Настя назвала полковником Фэбом и узнать наконец в какую историю его ввязали, во-вторых... ну а что во-вторых станет понятно из беседы с пресловутым хвостатым стариком. Елисей оделся, взял сумку с крыльями и решительно вышел из квартиры.
      
      
      
      Точного адреса Нистратов не помнил, но визуально узнал бы из сотни улиц ту, на которой находился салон, с посещения коего в его жизни началась чертовщина. Он отчетливо помнил, что салон находился где-то в районе станции метро "Белорусская". Доехав до кольцевой Елисей по подземному переходу перешел на радиальную зеленую ветку и вышел на улицу. Прошел под мостом и, отправился тем же маршрутом, что несколько дней назад. Он двинулся по улице Грузинский вал, шагая отважно, как победитель по поверженной территории. Миновав газетный киоск Елисей, как и в тот первый раз наткнулся взглядом на странный газетный заголовок в печатной палатке. Прочитав шапку первой попавшейся газеты, Елисей поморщился, но принюхавшись к московскому воздуху и впрямь ощутил странный тошнотворный запашок. Заголовок, снова был бредовым, даже еще более чем тот прошлый про ограбление. Однако верить в столь нелепую публикацию Нистратов не осмелился.
      
      
      
      Решив что газетчики вконец сдурели и пишут черт знает что, он повернул за угол, и всматриваясь сосредоточенными щелочками глаз в висящие повсюду вывески и рекламы, начал читать каждую. У одного из домов внимание его было вознаграждено, но не сполна. То есть он, безошибочно узнал дверь с массивной ручкой, ведущую в темную комнату с портретом старца и черепом тридцатидевятилетнего строителя неудачника, но вот вывески, рекламирующей магический салон, над ней не было, вместо неё висела небольшая табличка с надписью:
      
      
      
      ООО "ЛАТУНЬ"
      
      
      
      Елисей остановился перед загадочной дверью в нерешительности.
      
      
      
      - "Может я напутал чего?" - подумал он растерянно, но оглядевшись точно уверился что пришел именно туда, где с него снял сглаз хвостатый полковник. Он, с отвагой достойной бойца кидающегося грудью на вражеский танк, схватился за ручку и потянул дверь на себя. Войдя, Елисей понял, что точно ошибся. Интерьер был абсолютно другим.
      
      
      
      Во-первых не было черепа. Вместо него из-за конторки, высовывалась чернявая женская головка, которая смотрела на Елисея вопросительно и оценивающе, во-вторых на стене вместо портрета старика в рясе, висела полуголая девица, распутно поглядывая на Нистратова голубыми глазками, а вокруг неё по кругу плясали столбики календарных цифр, а в-третьих...
      
      
      
      - Вы к шефу? - пискляво спросила женская головка.
      
      - Я... я, пожалуй, оши...
      
      - Пусть входит! Донеся из-за полуприоткрытой двери раскатистый бас, - я его уже второй час жду!
      
      - Проходите, - пискнула секретарша, и безразлично отвернувшись от посетителя, уставилась в монитор компьютера.
      
      
      
      Елисей, сам не понимая зачем, послушно подошел к двери и прочел на ней, вздрогнув:
      
      
      
      Иван Афанасьевич Берг
      
      гендиректор
      
      
      
      - "Берг??? Снова Берг! - закрутилось в голове Нистратова, - Как пес с вокзала!"
      
      
      
      Он аккуратно приоткрыл дверь кабинета и вошел. Кабинет был пуст. Возле окна стоял громоздкий коричневый стол, на котором хаотически были разбросаны бумаги и папки. В пепельнице дымилась толстая сигара с красным кольцом. Но в кресле за столом, никого не было, оно лишь слабо покачивалось, будто фанерный плакат на ветру. Елисей осмотрелся по сторонам, обозревая типичные кабинетные стеллажи и натюрморты, часы и сувенирные фигурки на полках. Тут он услышал какое-то копошение и метнул взгляд на звук. Он увидел, как из-под стола медленно высовывается черная шапка волос, густая как папаха Буденного, следом за ней вырастают два коричневых изумленных глаза продолжающиеся красным крупнокалиберным носом, посаженным на густые усы. Голова уставилась на Елисея и моргнула. Следом вылезли покатые плечи, короткие ручки и круглый живот, в котором, должно быть, могли бы преспокойно обитать как минимум три готовых вот-вот родиться младенца, принадлежи он дородной бабе на сносях. Но живот, судя по усам, принадлежал мужской особи. Вся эта конструкция села в кресло, деловито оглядела посетителя, шевеля густой растительностью, будто сказочный таракан, и откуда-то изнутри невероятного тела прогремел ехидный вопрос:
      
      
      
      - Что ж вы, дорогой мой? Жду вас весь день!
      
      - Меня? - опешил Елисей, в ушах которого загудело медным тазом.
      
      - Вы во сколько должны были быть? - возмутился усатый толстяк.
      
      - Эээ...
      
      - Так вот, уважаемый, мне все известно! - усы замерли и ощетинились ежом в сторону Елисея.
      
      - "Что? Что ему известно?" - запаниковал Нистратов, попятившись к двери.
      
      - Стоять! - грянул толстяк, будто по цистерне ударили молотом, - Вы три дня занимались черти чем, хотя должны были еще двадцатого предоставить полный отчет!
      
      
      
      Нистратов виновато опустил глаза в пол.
      
      
      
      - Где? Где я вас спрашиваю шестнадцатидюймовые трубы?
      
      
      
      Елисей встрепенулся.
      
      
      
      - Где кирпич?
      
      - Кирпич? Да при чем здесь... - Нистратов не успел закончить оправдательную речь, потому что толстяк вдруг неожиданно резво вскочил, задев животом стол, от чего тот жалобно проскрипел по полу.
      
      - Вы Сухоплизников дармоед и сволочь! - рявкнул он, сверкнув глазами.
      
      - Я не...
      
      - Да еще и вор к тому же! - из-под усов импульсивно брызнуло.
      
      - Я не Сухоплизников! - завизжал Еслисей, понимая, что терпит оскорбления незаслуженно, а от того крик его вышел убедительным крайне. Толстяк опешил и заглох на полуслове.
      
      - А кто же вы? - удивился усатый скандалист, округлив глаза.
      
      - Нистратов! - завизжал раскрасневшийся Елисей.
      
      
      
      Толстяк тут же кинулся в ворох бумаг на столе и начал, судорожно перебирая листки, короткими лапками, бормотать себе под нос что-то тревожно-рассеяное.
      
      
      
      - Та-ак... - обрадовался он, выщипнув один из синей клеенчатой папки, - вот он вы голубчик! Так вы же еще хуже этого подлеца! - копошась глазами в бумажном документе заключил толстяк.
      
      - Кто? Я?
      
      - Третий месяц не сдан объект! - тыча в Елисея листком, продолжал грозный
      
      усач, - Гидроизоляция списана! А куда? Где расходники?
      
      - Вы извините... - начал Елисей понимая, что снова попал в казус, вероятно совпав с
      
      кем-то фамилией.
      
      - Извините? - взорвался усатый тиран и треснул по столу кулаком, так что карандаши и авторучки дружно подпрыгнули ввысь и брякнулись с дребезжанием обратно, - Я тебя, воровская ты рожа, под суд отдам! Это ж сколько змей я пригрел на груди? Каждый так и норовит себе чужое присовокупить! - он испепеляюще прожег Елисея колючими глазками, в которых плясало сумасшествие.
      
      
      
      - Да не тот я! - закричал Нистратов, в бессилии бросив на пол сумку, - Не я это! Бешенный ты черт!
      
      - Что? - удивился толстяк и снова уткнулся носом в бумагу, - Как не тот? Вот же написано: Кузьма Эльдарович Нистратов, прораб...
      
      - Елисей я! Елисей! Ни-ка-но-ро-вич!..Я совсем по другому вопросу!
      
      - По другому? - толстяк в момент скис, будто его окатили из ведра, - А по какому?
      
      
      
      Елисей, дрожа губами, уставился на своего обидчика и с минуту вспоминал, зачем он пришел. Вдруг сознание его прояснилось, и Нистратов выпалил:
      
      
      
      - Тут раньше салон был магический! Где он сейчас?
      
      
      
      Толстяк непонимающе посмотрел на посетителя в котором дважды признал своего работника и дважды же ошибся. Покрутил кучерявой головой, будто башней подбитого танка, и ответил раздраженно:
      
      
      
      - Никакого салона я не знаю. Где это тут он был?
      
      - Да вот прямо здесь! - Елисей указал на пол.
      
      
      
      Толстяк проследил жест посетителя, посмотрел на Нистратова, потом задумался минутно и словно опомнившись, загудел пароходом.
      
      
      
      - Зина! Ты кого это ко мне впустила?
      
      
      
      Из приемной в кабинет тут же примчалась секретарша Зина. Она проскочила мимо Нистратова, развернулась к нему и затрещала истерически:
      
      
      
      - Вы по какому вопросу товарищ? Вам чего нужно, - она наступала писклявая и решительная, а Елисей, подняв поспешно сумку, отступал, - Вам же сказано прием по записи. Вы что не видите, что человека от дел отвлекаете?
      
      
      
      Елисей посмотрел на толстяка, но тот уже как будто забыл о его присутствии, он сидел в кресле и рылся в бумагах, дымя сигарой и бормоча что-то. Секретарша, похожая на мелкую надоедливую болонку, вытолкнула Нистратова из кабинета, закрыв за собой дверь и не на минуту не прекращая верещать, указала на выход.
      
      
      
      - Приходите в понедельник, Иван Афанасьевич очень занят, у него двадцать объектов! А вы все чуть что к нему!
      
      - Да не нужен мне ваш Иван Афанасьевич, - отмахнулся Елисей, - вы мне скажите, куда старик делся?
      
      - Какой еще старик?
      
      - Полковник! Салон у него тут был, снятие порчи, гадание...
      
      
      
      Чернявая секретарша, посмотрела на Нистратова брезгливо.
      
      
      
      - Что вы несете? Какой салон? Это наш офис! Идите-ка, а то я милицию вызову!
      
      
      
      Тут дамочка кинулась к своей конторке, и схватила трубку, скосив угрожающе прищуренные глазки на нарушителя. Елисей понял, что задерживаться ему здесь больше нечего, еще чего доброго и впрямь вызовет патруль. Он развернулся и быстро покинул помещение, хлопнув дверью. На улице Нистратов еще раз убедился, что на табличке над входом все так же висит вывеска:
      
      
      
      ООО "ЛАТУНЬ"
      
      
      
      А снизу совсем мелко написано:
      
      
      
      Строительный трест
      
      
      
      Нистратов, ничего совершенно не понимая, зашагал к метро. Теперь уже он ни в чем не был уверен, ни в том, что общался со стариком, ни в сражение собаки-оборотня с крысами, ни в том даже что в сумке у него лежат два белоснежных крыла. Он нащупал в кармане треугольный ключ, достал его, повертел между пальцами и решил, что положит конец этой странной истории - съездит в Зеленоград к загадочной стеле!
      
      
      
      Он поспешил к метро. Сев в вагон Елисей закрыл глаза и задремал, слушая сквозь шум несущегося в тоннеле поезда обрывочные разговоры граждан. Но о чем говорили люди, он не понимал. Не желал понимать. В дремотном его сознании вертелись обрывочные образы событий, слов, людей, но все они были размыты, нечетки, как кадры из разных кинолент склеенные в один не имеющий смысла, безумный, парадоксальный фильм. Зеленая ветка как раз заканчивалась станцией "Речной вокзал" от которой, по словам Эль Хая, ему и надо было ехать. Он вышел на конечной и спросив у какой-то торгашки как ему добраться до города Зеленограда, сел в указанное маршрутное такси.
      
      ***
      
      
      
      НЕФТЬ
      
      
      
      Зрители, заворожено открыв изумленные рты, смотрели на ангела парящего свободно и легко над студийным монитором.
      
      
      
      - Вот это шоу! - радостно крикнул кто-то, будучи совершенно уверенным, что все происходящее запланировано и режиссировано заранее, естественно не без участия гениальной Эллады Вознесенской. Кто-то даже крикнул "Браво!" и хотел было самостоятельно, без подсказки табло захлопать в ладоши, но его энтузиазм тут же погасили хмурые взгляды аудитории, вонзившиеся иглами со всех сторон. Сама Эллада стояла так же разинув рот не понимая, что ей, как ведущей предпринимать. Она была звездой шоу, и всегда фигурировала на первом плане, но сейчас все внимание было отдано трем странным гостям, в особенности ангелу, и это Элладу, мягко говоря, выворачивало наизнанку. Она повернулась к камере, намереваясь выпалить что-нибудь эдакое, что правда она еще не придумала, но тут к величайшему облегчению и радости, увидела подсказку в мерцающем стекле монитора. Камера наехала на Элладу, зажегся красный глазок, означающий что в эфире сейчас она и телезвезда, сгенерировав натренированными связками таинственную интонацию, прочла в объектив следующее:
      
      
      
      - Сейчас наши гости наглядно покажут всей стране, чем гипотетически занимается останкинская телебашня, - Эллада повесила паузу, и кокетливо прищурившись, интригующе произнесла, - это будет последнее что вы, дорогие зрители, сможете увидеть в своих телевизорах!
      
      
      
      Камера уплыла влево, показывая висящего в воздухе ангела и снующий возле монитора холодильник. В мониторе по-прежнему, как ни в чем небывало торжественно высилась
      
      телебашня - величественная постройка, освещенная лучами мощных прожекторов. Казалось, такой громадине все было нипочем. Василий подошел к Элладе и бесцеремонно отобрал у телезвезды микрофон.
      
      
      
      - Граждане! - сказал он, - Вам выпала великая честь лицезреть историческое событие. Уверяю вас, это будет незабываемое зрелище! Тут зрители увидели, что от основания башни, в панике во все стороны, как клопы, текут плотным потоком люди. Они разбегались, словно спасали свои жизни от преследующей их по пятам вулканической лавы.
      
      
      
      - Вы видите как сотрудники, и простые посетители поспешно покидают, самое высокое в Европе и второе по высоте в мире, здание, - комментировал Василий серьезным голосом, будто озвучивал научно-публицистическую киноленту, - вскоре никого не останется внутри монументального сооружения. Останкинская башня, уникальная в своем роде конструкция, была построена в 1968 году, многие этого не знают, но только представьте себе - общая высота башни 1 771,65 футов. Находясь на её вершине, вы автоматически становитесь на полкилометра ближе к небу! - Василий посмотрел на ангела, и тот утвердительно кивнул, - На её создание были затрачены титанические материальные и человеческие ресурсы. До сегодняшнего дня, она выполняла роль транслятора телепрограмм и служила незаменимым средством одурманивания населения страны. С её помощью многие поколения россиян поглотили неимоверное количество информации, абсолютно никчемной и бесполезной. Многие бездарные артисты и шоумены получили всенародное признание и любовь. Индустриальные и пищевые корпорации, заполонив эфир рекламой своих низкосортных продуктов, нажили несметные капиталы, и масса политиков, интересы которых на самом деле античеловечны приобрели крепкий электорат. Но теперь все это закончится!
      
      
      
      Лицо Василия просияло.
      
      
      
      - Сегодня мы узнаем, - продолжал он, и интонация его голоса странным образом стала похожа на всем до боли известный тембр теледиктора Левитана, - в чем истинное предназначение этой башни!
      
      
      
      Тут табло над аудиторией озарилось небывалым светом, и на нем засияла надпись:
      
      
      
      БУРНЫЕ АПЛОДИСМЕНТЫ!!!
      
      
      
      Люди, словно одержимые, принялись рукоплескать, в их глазах сумасшедшим блеском сияло предчувствие великого действа. Даже Эллада, потеряв символ своей эфирной власти - микрофон, вместе со всеми затрепыхалась ладошками, как мелкая рыбешка, опьяненная кислородом в предсмертных судорогах на опаленном солнцем берегу.
      
      
      
      Свет прожекторов стал ярче втрое, и все увидели как башня, будто сверло завертелась стремительно и начала погружаться в, летящий вокруг ошметками асфальта, грунт. Люди сидящие в телецентре находящемся совсем не далеко от башни почувствовали, как дрожит здание от вибраций такой мощи. Башня ввинчивалась все глубже и глубже, пока наконец не остановилась став вдвое меньше, верхняя пика её сорвалась и отлетела куда-то ввысь ракетой, а из центра разрушенной громадины, сияя черным зловещим блеском выстрелила мощная струя.
      
      
      
      - Нефть!!! - крикнул кто-то в зале и аплодисменты и без того несмолкаемо бурные, усилились многократно, так что с потолка рухнуло несколько прожекторов.
      
      - Это чудо! - кричал кто-то надрывно.
      
      - Этого не может быть!!! - доносилось сквозь грохот сотен рук.
      
      - Фантастика!
      
      - Безумство!
      
      - Экзистенциальность!
      
      
      
      Из башни била и била, ни на секунду не теряя напора, мощнейшая струя, она рассыпалась в вышине на блестящие брызги, которые устремлялись к земле и заливали все пространство вокруг. Вероятно, ливень исторгаемый башней достиг и телецентра, и люди услышали как где-то за стенами, шумит обрушившаяся с неба река. Где-то разбилось стекло и тут же студию наполнило жуткое зловоние.
      
      
      
      - Господи! - крикнула какая-то тетка, зажимая носовые пазухи, - да ведь это ж дерьмо!
      
      
      
      Зал разом перестав хлопать, принялся спасаться от нестерпимой вонищи, кто как мог. Люди срывались с мест и метались в панике, падая кубарем с импровизированных трибун. Кто-то визжал, кто-то плакал. Некоторые женщины принялись разбрызгивать вокруг себя имевшуюся у них парфюмерию, в надежде заглушить невозможный запах, но он, словно огненное дыхание мифического дракона, пожирал ничтожные струйки и с новой силой внедрялся в помещение, пропитывая каждую деталь, каждый закуток.
      
      
      
      - Вы правы дорогие мои, - произнес в микрофон Василий, который казалось вони совершенно не чувствовал, - это фекалии. Это наглядная демонстрация того, что вы с таким рвением и удовольствием ежедневно из года в год поглощали. Теперь, наконец, вы сможете во всей мере ощутить, реальную суть так любимого вами информационного потока транслируемого великой останкинской телебашней.
      
      
      
      В этот момент, что-то огромное рухнуло с неба, и телецентр задрожал, словно студень на блюде. Экран, на котором обрубленная башня непрерывно исторгала из недр Москвы зловонную жижу, померк и зашипел помехами. Смело можно утверждать, что в каждой квартире, в каждом доме с телесигналом случилось то же самое. Он пропал. Те люди кто в это время находился на улице, могли видеть, как с неба, за секунду до прекращения телеэфира рухнула вернувшаяся на землю верхняя часть останкинской телебашни, взмывшая в начале ракетой ввысь. Пока она парила где-то в плотных слоях, сигнал не прекращаясь транслировался, но с падением её все завершилось.
      
      
      
      Телевидения больше не существовало.
      
      
      
      Эллада Вознесенская, словно прозрев после длительной болезни мозга, вдруг поняла, что произошло. Осознание пришло внезапно в момент падения антенны. Она поняла, что карьера её, а значит и жизнь кончились, что теперь она никому не нужна и никто уже не просуфлирует ей красноречивыми подсказками с монитора. Что денег на очередную закачку силикона у неё не будет, что она не молода уже, глупа и бездушна. Эллада заплакала, от чего контактные линзы набухли неприятно и она, вытащив их, посмотрела блеклыми, невыразительными глазками на мечущихся по студии людей, вдохнула зловонного смрада вихрем врывающегося с улицы и вдруг заметила, как три разрушивших её судьбу гостя растаяли в воздухе, будто в пустыне навеянный жаждой мираж.
      
      
      
      Странным образом, совершенно необъяснимым, в тот самый момент, когда на землю рухнула антенна телебашни, во всех кинотеатрах страны прервался показ кинолент, зависли персональные компьютеры, с помощью которых в этот момент некоторые пользователи просматривали художественные фильмы. Этот процесс как снежная лавина захлестнул собой все, абсолютно все уголки державы, даже самые отдаленные её периферии.
      
      ***
      
      
      
      СТЕЛА
      
      
      
      Маршрутка тряслась так, что казалось вот-вот развалиться, разбросав пассажиров по дороге как отслужившие не нужные детали. Елисей хотел немного вздремнуть, но ничего у него не вышло. Тряска была жуткой, от неё дрожали щеки, и совершенно не функционировал мозг, да еще к тому же две тетки впереди Нистратова затеяли спор о событиях произошедших вчерашним вечером с останкинской телебашней. Он, памятуя о газетном заголовке, прислушался.
      
      
      
      - Говорю тебе, это олигархи над людьми измываются! - верещала одна, похожая на селедку одетую в двубортный пиджак и красную беретку, - Уж не знают, куда свои деньжищи девать!
      
      - Дура вы, Маргарита Степан-на! - отвечала другая, - Зачем им такое надо?
      
      - Затем! - упорствовала селедка, - Что им человека говном полить, что ребенку конфетку
      
      скушать - радость!
      
      - Ерунду вы говорите Маргарита Степан-на, - мямлила вторая, манипулируя длинным рыхлым носом, - такое даже олигархам не под силу! Это дьявол в мир пришел. Вы того что в кепке был, помните?
      
      - Ну?
      
      - Из-под кепки-то у него рога торчали! - определила тетка с носом и осмотрела всех пассажиров выжидающе.
      
      - Не было никаких рогов у него, - включился в спор, очкарик сидящий напротив, - я его знаю, это актеришка второстепенный из "Таганки". Алкоголик известный, по всем ток-шоу шатается бездарь!
      
      
      
      Обе тетки уставились на очкарика как на вдруг заговорившее полено.
      
      
      
      - У коммунальщиков, - продолжал рассудительным тоном гражданин обделенный остротой зрения, - крупная авария случилась, и вся канализация всплыла естественно, а телевизионщики из этого шоу устроили.
      
      - Ну конечно! - не поверила селедка, - А что ж тогда телевизор не работает?
      
      - Так ведь затопило все Останкино, - привел аргумент очкарик, - кто ж будет, в таком зловонии работать?
      
      - А ангел-то как же, который летал?..
      
      
      
      При этих словах Елисей вздрогнул и насторожился.
      
      
      
      - Ой, умоляю вас, женщина, - взбрыкнулся очкарик, улыбнувшись резиново, - при нынешнем-то развитии кинопроизводства? Вы еще может думаете, что холодильник был живым? - с надменной усмешкой спросил он.
      
      
      
      Вторая тетка, покраснела, толи от жары толи от негодования, уставилась глазами куда-то в пространство, затуманилась зрачками и пророчески предрекла:
      
      
      
      - Помяните мое слово! В конце лета Юпитер натолкнется на Марс и все континенты Земные смоет в ледовитый океан! А людьми будут править строящиеся в лабораториях Пентагона роботы!
      
      
      
      Все в маршрутке, кто слушал разговор, посмотрели на провидицу, кто со страхом кто с жалостью, и в этот момент тряхнуло так, что каждого чуть не выкинуло из сидения.
      
      
      
      - Вот! - вскричала тетка, вонзив палец в высь, - истину говорю!
      
      
      
      Спорщики, отвернувшись друг от друга, ехали дальше молча, изредка поглядывая на попутчиков, словно желая возобновить беседу, но тут же передумав, отворачивались обратно, нервно мельтеша глазами.
      
      
      
      Елисей, спросил у водителя - скоро ли они будут у монумента, - и получил удручающий ответ, что до самого монумента, маршрутка не идет, а заворачивает раньше на первом посту ГИБДД. Елисей чувствуя, что снова все против него, выругался страшно, но почти не слышно и попросил высадить его на повороте. Он пошел вдоль ленинградского шоссе пешком по пыльной обочине, повесив на плечо сумку с крыльями и тяжелым черным кирпичом. Шел он долго, ему хотелось пить и есть, и еще в голове вертелся жуткий газетный заголовок, тематика которого так живо обсуждалась в маршрутке. Елисей постарался припомнить, что было написано в газете. И на удивление вспомнил отчетливо и ясно. Было там написано вот что:
      
      
      
      ОСТАНКИНСКАЯ ДЕРЬМОКАЧКА!
      
      Бывший центр телевидения и радиовещания вырабатывает до 30 тонн фекалий в час!!!
      
      
      
      И фотография на первой полосе, запечатлевшая разрушенную башню, из центра которой бьет в небо фонтан, очень похожий на нефтяной. Чтобы все это могло значить Нистратов не догадывался, но чувствовал всей силой подсознания и включенной в процесс логикой, что события с башней переплетаются и с ним непосредственно, тем более, что в словах тетки из маршрутного такси фигурировал (в который раз за эти дни) ангел. Елисей теперь был абсолютно убежден, что крылья лежащие в его сумке - ангельские. Настоящие! Уже в тогда, дома, когда он увидел их впервые, смутная догадка об их истинном происхождении забрезжила в голове, теперь же он понял отчетливо - они были натуральные, живые! Не какой-нибудь муляж или искусно созданное сумасшедшим таксидермистом произведение искусства, а нечто божественное, неподвластное пониманию человеческому. Да еще эти новости последних дней, где непременно кто-то видит ангелов.
      
      
      
      - "Не спроста все это!" - кивал сам себе Нистратов.
      
      
      
       В таких раздумьях он добрел до стелы. Она действительно, как и говорил Эль Хай, возвышалась на поросшем травой кургане и похоже была воздвигнута в честь победы русского народа над фашизмом в ходе Великой Отечественной Войны. У подножия монумента располагалась гранитная плита с "вечным огнем" в центре, а на самой стеле выгравирована была непропорциональная пятиконечная звезда. Из поросшего травой кургана, справа, торчала каменная гипертрофированная голова воина и буквы, сплетающиеся в патриотический текст. Читать его Нистратов не стал. Напротив, через дорогу, Елисей увидел милицейский пост и, снующих возле него, двух упитанных гибддешников с палочками. Они походили на внимательных и хищных медведей, охотящихся у берега реки на крупного лосося. Гибддешники о чем-то энергично переговаривались, ловили добычу и получали на лапу барыш. Было еще светло, и Елисей здраво рассудил, что следует дождаться сумерек, залезть на холм сзади, пробраться к каменному монументу и раскрыть загадочную тайну, воспользовавшись треугольным ключом. Справа от поста, Елисей к радости своей обнаружил ресторан "Макавто", в животе призывно заурчало, и он, дождавшись зеленого сигнала светофора, поспешил в американский котлетно-булочный храм.
      
      
      
      Елисей заказал себе два гамбургера, чизбургер, картошку фри с сырным соусом, чай в
      
      пол-литровом пластмассовом стаканчике и пирожок с абрикосовым повидлом. Он сел за столик у окна и жуя тонюсенькую котлету, зажатую между двух половинок мягкой булки, смотрел то на стелу, то на бороздящих ресторан работников. Работники состояли сплошь из молоденьких прыщавых девиц и таких же молоденьких и не менее прыщавых парней. Они как клонированные адской машиной глобализации компоненты торгового организма, были одеты в одинаковые красные клетчатые рубашки, и имели не выражающие эмоций лица с натянутыми на них неискренними улыбками.
      
      
      
      Работники постоянно перекрикивались друг с другом специфическими терминами, обозначающими названия блюд своего ресторана, и носили эти блюда туда-сюда. Елисей друг задумался, почему это во всем мире "Макдоналдс" является дешевой забегаловкой, для больных ожирением бедняков, а у нас позиционируется как ресторан для всей семьи? Объективного ответа на этот вопрос он так и не нашел, а только еще глубже увязнув в дебрях своих рассуждений, озадачился другим, более насущным вопросом. Почему в "Макдоналдсах", если уж это - ресторан, не продают пиво? Не говоря уже о других еще более необходимых организму взрослого мужчины напитках.
      
      
      
      Он доел все что заказал, почувствовал как разбух его живот, посидел еще немного вздыхая и вышел на улицу, где закурив с интересом принялся наблюдать за маленькими, шустрыми воробьями, стаями атакующими столики с остатками нездоровой пищи. Темнело. Но темнело медленно и лениво, будто солнцу никак не хотелось расставаться с пригретым его лучами миром. Елисей перешел дорогу, заметив как двух толстых постовых блюстителей дорожного порядка, сменил один худощавый, не успевший еще как видно вскормить свое тело американскими яствами по соседству, а может не наловчившийся еще собирать с автолюбителей дань на покупку этих яств. Елисей прошелся вдоль холма, погулял у подножия леса, дожидаясь сумерек погуще и когда летящие беспрерывным потоком машины все до одной включили фары, отважился залезть на курган.
      
      
      
      Одолев высоту Нистратов, незаметной тенью подбежал к стеле. Широкое её основание полностью скрывало его от проезжающих по шоссе авто и поста ГИБДД, он поставил сумку рядом и чиркнув зажигалкой осмотрел каменную поверхность, пытаясь найти отверстие о котором говорил Эль Хай. Искать пришлось не долго. Похожее на трещину оно слабо подсвечивалось изнутри, будто обмазанное фосфором. Елисей извлек из кармана треугольный ключ, огляделся предусмотрительно и взволновано, как вор при первой краже, вставил треугольник в трещину.
      
      
      
      Он еще не успел вжать его до конца в серую шероховатую поверхность, как вдруг ощутил, что ключ мгновенно нагрелся, и стена втянула его сама, проглотив полностью, словно банкомат кредитную карту. Земля под ногами Елисея задрожала, и его обдало замогильным холодом. Прямо перед носом Нистратова бетонная стена совершенно беззвучно ушла вперед, а затем вверх, и он увидел ступени, ведущие в глубину, где горел слабый зеленоватый свет.
      
      ***
      
      
      
      ТРИЛИТР
      
      
      
      Майор Загробулько сидел за столом, читая рапорт о происшествии в районе Останкино имевший место 23-го числа месяца июля сего года, и чесал идеально выбритый складчатый затылок. Если бы у кого-нибудь сейчас была возможность посмотреть на майора сзади, то он возможно с изумлением увидел бы как перевернутую вверх дном, обтянутую кожей трехлитровую банку с торчащими бантиками ушей ритмично перебирают коротенькие, словно детские пальчики. Голова майора Загробулько имела настолько сильное сходство с распространенной в домашнем консервировании стеклянной тарой, что многие сослуживцы, так и называли его за глаза - "Трилитр". Частенько над ним подшучивали и издевались. То на юбилей дарили рыбку в трехлитровой банке, то подбрасывали на стол прибор для закатывания крышек, то брошюру с рецептами по сохранению на зиму разносолов.
      
      
      
      Он, конечно же, про кличку свою знал, но сильно не обижался на коллег потому как понимал страсть людей к унижению ближнего своего. Дело в том, что майор с самого раннего детства был подвержен различного рода обзывательствам и насмешкам, а все потому, что звали его Вифлеем. Не Виталий и не Валерий и даже не Валериан, а именно Вифлеем. С самого детского сада, пока еще череп его не сформировался в полноценный стеклянный сосуд, слышал он обидное "Вафля" или совсем уж жутко огорчительное "Вафлер". Обидчиков своих Загробулько бил, но это не помогало. Так прошли годы. Он вырос, вырос и его череп, привнеся своей необычной формой новое прозвище, и за это время Загробулько почти разучился обижаться, хотя на людях этого не показывал, не допуская прилюдных унизительных сцен.
      
      
      
      Полное его имя звучало так - Загробулько Вифлеем Агнесович. Но сам он представлялся всем не иначе как Вифа Агнесович и делал серьезное выражение лица, будто вылепленного не очень трезвым скульптором, на трехлитровом каркасе. Так его все и называли официально - Вифа Агнесович, и начальство и подчиненные. Неофициально, конечно же - Трилитр.
      
      
      
      Почему родители нарекли сына именем города в Палестине, где рожден был Иисус Христос, они и сами не могли доходчиво объяснить. Может быть, случилось это от того что отец его, Агнесс Загробулько, сам имея имя, для мальчика весьма странное, решил продолжить традицию и назвать сына точно также заковыристо, а может потому что матушка его женщиной была набожной и хотела таким образом приобщить и сына к религиозному учению. Ничего у неё, правда не вышло... Вифлеем Загробулько вырос совершенно далеким от религиозных проблем, в чудеса не веровал и церковь не посещал.
      
      
      
      Итак, Вифа Агнесович Загробулько сидел и читал рапорт, и ровным счетом ничего не соображал. Нет, не то что бы совсем ничего не соображал он своей трехлитровой головой, но соображения его назвать логическим осмыслением произошедших событий никак было нельзя. Он ясно понимал из прочитанного, что в Москве имело место ужасное преступление, виновниками которого являются трое неизвестных. Из показаний очевидцев становилось ясно, что один из них молодой человек, лет двадцати пяти, другой возраста неизвестного и имеет крылья, при помощи которых без затруднения осуществляет полеты, а третий вообще электробытовой прибор, именуемый холодильником. А совершили они совсем уж невообразимое. При помощи неизвестных технических средств, они в считанные минуты, переоборудовали останкинскую телебашню в некое подобие нефтяной вышки непрерывно исторгающей из недр земли фекальные отходы.
      
      
      
      Рапорт был похож на записки сумасшедшего, но Загробулько сам лично выезжал на место происшествия и видел своими глазами обрубок башни, торчащий из покореженной земли и зловонные реки, растекающиеся по всему пострадавшему району. Не признавать очевидных фактов он не мог, а потому должен был действовать немедленно, со всей решительностью, и в кратчайший срок задержать преступников.
      
      
      
      Загробулько оторвался от бумаг и задумался. Он вспомнил, как сестра рассказывала ему, что своими глазами видела теле-шоу, ставшее последней транслируемой телепередачей, и наблюдала преступление от начала и до конца. У неё не возникло и малейшего сомнения, что это дело рук самого дьявола, а потому неженатому своему братцу она посоветовала не впутываться в это, заведомо провальное расследование, и уехать на месяц в Крым к родственникам. А еще лучше заняться не поисками мистических преступников, но поисками невесты. Однако Загробулько в чертовщину не верил и пытался найти логическое объяснение случившемуся. Но никак его не находил.
      
      
      
      - Можно? - протиснулся в кабинет старший лейтенант Васильков.
      
      
      
      Загробулько кивнул, не отрываясь от бумаг.
      
      
      
      Иван Васильков, цветущий как ландыш в поле, вошел в кабинет и присел напротив капитана.
      
      
      
      - Вифа Агнесович, - начал он жизнерадостно, - тут очень интересное дело получается.
      
      
      
      Загробулько заинтересованно посмотрел на лейтенанта.
      
      - Эти трое, похоже, те же фокусники что банк обчистили возле выставки. Только что звонил их бухгалтер - Вера Анатольевна Стеклонская и показала что, видела налетчиков во вчерашнем теле-шоу...
      
      - Да ты что? - насторожился Вифа Агнесович, - это какого, выходит, числа было?
      
      - Двадцатого.
      
      - Так-так... А сколько взяли? - в голове у Загробулько вдруг начала вырисовываться зыбкая еще, но с каждой секундой обретающая все более четкие очертания схема.
      
      - Пять миллионов семьсот! - выпалил вечно подкованный, как отличник на экзамене, Васильков.
      
      - Рубли?
      
      - Никак нет. В долларовом эквиваленте.
      
      - Купюры меченые?
      
      - Никак нет, - радостно, словно был в личной жизни счастлив безмерно, отрапортовал старлей.
      
      - Так, как, - почесал трехлитровый затылок Вифа Агнесович и уставился задумчивым взглядом в видимую только ему одному картину. И в этом открывшемся его сознанию видении, он узрел как злоумышленники, воспользовавшись серьезными финансовыми средствами, похищенными в банке, а так же совершенством технического прогресса современности, исхитрились как-то да и переделали башню в извергающую фекалии бетонную аорту. Вот только как? И главное зачем?
      
      - Ну, что же, - заключил Вифа Агнесович, - кое-что проясняется. Фотороботы готовы?
      
      Васильков расплылся в счастливом подтверждении.
      
      - Объявим план перехват. Тебе лично Иван поручаю узнать, не велись ли в последние дни, какие либо ремонтные работы в самой башне. Кто заказчик, кто исполнитель? Все разузнаешь, доложишь лично мне, - Загробулько откинулся на спинку стула, - мы этих мистификаторов быстро на чистую воду выведем!
      
      - А что если... - начал вдохновенно Васильков.
      
      - Да брось ты, - перебил фантазию старшего лейтенанта прагматичный майор, - чудес никаких на свете нет!
      
      
      
      Для самого Загробулько чудеса в жизни закончились, когда он девятилетним мальчуганом обнаружил утром первого января самого настоящего Деда Мороза в сугробе возле дома. Сказочный старец был пьян. Пьян безбожно. С оторванной бородой и подбитым глазом тот лежал в подозрительно протаявшей желтым провалом ямке и поздравлял прохожих с праздником используя весь спектр непечатного русского языка, выдавая такие оригинальные пассажи, что многие прохожие зачарованно останавливались и сверкая горячими новогодними слезами покатывались со смеху над снежным дедом. Сам же маленький Загроболько, не поимевший в новогоднюю ночь счастья общения со сказочным бородачем, из-за скромного финансового положения родителей, но как и любой ребенок мечтающий приобщиться к чуду, не выдержав спросил:
      
      
      
      - Дя-инь-ка, а вы и в правду Дед Мороз?
      
      
      
      И получил убивший в нем навсегда веру в невероятное ответ:
      
      
      
      - Я - Дед Едритьвсехкоз! Как же вы меня задолбали дети - уроды! - и заметив в любознательном ребенке необычно формирующийся череп, добавил огорчительно, - Греби от сюда бидоноголовый!
      
      
      
      Заплаканный Вифлеем помчался домой и перестал верить не только в Деда Мороза, но и в любого другого сказочного персонажа, а за одно и в доброту человеческую. Может
      
      поэтому он, выбирая профессию в жизни, не задумываясь особо, пошел учиться в высшую школу милиции, что бы иметь возможность лично бороться с поглотившим мир злом.
      
      
      
      - Вы, товарищ майор, напрасно такой мысли не допускаете, - сопротивляясь, продолжил
      
      Васильков, - происшествие слишком уж загадочное, фантастическое я бы сказал...
      
      - На все чудеса, существует своя цена! - веско заявил Загробулько. Он встал из-за стола и подойдя к окну раскрыл форточку. Тут же комната наполнилась летним воздухом в котором явственно ощущались канализационные примеси, - Ты фокусы Копирфильда видел? Он тоже летает, поезда у него пропадают бесследно, самолеты. И никто ведь не утверждает...
      
      - Погодите-ка! - вскричал старший лейтенант, будто током ударенный, - тут же на днях самолет пропал!
      
      - Да? А мы то при чем? - удивился майор.
      
      - Я в газете читал, что пассажиры перед исчезновением ангела видели!
      
      
      
      Загробулько недоверчиво осмотрел подчиненного, промокнул платочком трехлитровый затылок и строгим голосом изрек:
      
      
      
      - Старший лейтенант Васильков, я вас впредь прошу заниматься непосредственно служебными обязанностями и слухов суеверных не распространять. Уверяю вас, мы имеем дело с хорошо подготовленной бандой мошенников, пытающихся сбить следствие с толку, распыляя вокруг своих преступлений мистический туман! Уверен, что все объяснимо с научной точки зрения. Вы меня поняли старший лейтенант?
      
      
      
      - Угу, - обиженно пробурчал погрустневший Васильков.
      
      - По уставу отвечать! - взвизгнул растерзанный жарой и зловонием майор.
      
      - Так точно! - Иван вытянулся как на параде, - Разрешите идти?
      
      - Идите! И вот еще что, - остановил он уже открывшего дверь Василькова, - попробуйте связаться с каким-нибудь известным иллюзионистом. Нам не помешает его консультация в связи со спецификой расследуемого инцидента.
      
      - Есть! - Васильков захлопнул дверь.
      
      - "Молодой еще, с гонором" - подумал Загробулько. Он пошел по кабинету кругом как цирковой слон по арене и все пытался представить себе техническое устройство, которое способно было бы в считанные минуты превратить останкинскую телебашню в совершенно иную конструкцию, ввинтив её на треть в толщу земли. И ничего ему в голову путного не приходило. То представлялся Вифлеему Агнесовичу космической высоты кран, вертящий телебашню словно сверло, то бригада подрывников в подземной шахте, с расчетными схемами и фонариками на касках. Но все эти версии он сам тут же и отбрасывал, потому как требовали эти работы, даже имей они место в действительности, куда больше подготовительных процедур и времени, нежели было у преступников.
      
      
      
      В какой-то миг Загробулько вдруг охватило чувство, что он и впрямь ввязался в дело, решить которое ему не под силу. Что отыскать он пытается не людей-злоумышленников, а самого дьявола, вылезшего из пекла позабавиться над смертными. Но, мужественно взяв себя в руки, майор отбросил эти страхи, залез в коричневый несгораемый шкаф и налив на три пальца коньячка, выпил, закусив фисташковым семечком.
      
      ***
      
      
      
      КУРГАН
      
      
      
      Елисей, глубоко вдохнув теплого вечернего воздуха, шагнул вниз на мелкие ступени. Сделав несколько шагов он обернулся и с ужасом увидел, как плита бесшумно закрывает от него проем ведущий на волю, он рефлекторно дернулся обратно, но не успел и чуть не спотыкнувшись, сумел рассмотреть только отрезок темнеющего неба с бусинками начинающих прорисовываться звезд. В голове пролетела каркающей вороной мысль, что он полный идиот и что было непростительной глупостью взять и вот так наобум влезть черт знает в какую заварушку. Ему вдруг замерещились зловонные мертвецы в рваных сыплющихся трухой одеждах и кровавые глаза истосковавшихся по свежей человечине вурдалаков. А еще Нистратов вспомнил от чего-то череп, что стоял в салоне мага и подумал, что все наврал старик про строителя, что это, скорее всего, такой же олух, как и он сам попавшийся в круг обмана и мистификаций. Но было это с ним лишь секунду, тут же Нистратов взял себя в руки, собрался внутренне и аккуратно зашагал вниз.
      
      
      
      Лестница изгибалась и уводила все дальше и дальше, но посмотреть где же её конец, не было никакой возможности. Елисей шел и думал что уже, наверное, давно миновал он высоту кургана и спускается теперь глубоко под землю. Зеленоватое свечение, окутывало все вокруг, но откуда оно лилось, одному богу было известно. Ни ламп, ни чего-то другого могущего быть источником зеленых лучей нигде он не обнаруживал. Казалось сам воздух светиться по неизвестной причине. Откуда-то снизу тянуло прохладой, но не замогильной, не той что казалась бы естественной для этого места. Ветерок был словно свежий, словно насыщенный еле уловимыми ароматами экзотических пряностей и плодов. Наконец лестница кончилась, и Нистратов очутился в длинном коридоре. Он был не то что бы узок, но не широк точно. Елисей Никанорович, позвал негромко.
      
      
      
      - Эй, кто-нибудь?
      
      
      
      Подождал с минуту, не получив никакого ответа и осторожно пошел по коридору рассматривая на стенах странные рисунки похожие на фракталы. Нистратов готов был поклясться, что все эти хитросплетения линий и цветов, фантастические брызги и повторяющиеся круги на стенах, он уже видел. Где и когда он и сам не знал, но чувство было столь неподдельным и будоражащим память, что Елисею стало не по себе. Он шел, заворачивая в изгибающейся кишке коридора, и достиг наконец, двери с табличкой "Собрание" и черно-белым китайским знаком "Инь-Янь". Открыв её, он попал в освещенный ярким дневным светом зал. Тут его бросило в жар.
      
      
      
      Зал был вовсе не пуст. Было в нем множество разного вида существ. Одни сидели на скамейках расставленных рядами, кто-то стоял у стен, кто-то парил под невысоким потолком. Когда Нистратов вошел несколько присутствующих повернулись в его сторону и оценивающе посмотрели на бледного посетителя. Среди них, например, был человек с птичьей головой, похоже что соколиной. Он как-то странно подмигнул Нистратову круглым черным глазом и ухмыльнулся совершенно по-человечески. Другое существо, сияющее ослепительным светом увидев Нистратова, вдруг погасло, и словно испугавшись, моментально затерялось в толпе. Некоторые из обративших на него внимание, были вовсе самые что ни на есть настоящие космические пришельцы, подробно описанные желтой прессой и фантастами-кинематографистами. Высокие, под два метра, с серой кожей и огромными тараканьими глазами они стояли в стороне и о чем-то перешептывались открывая полосочки-рты беззвучно, как аквариумные рыбки.
      
      
      
       Впереди за головами собравшихся Нистратов увидел трибуну, с таким же что и на двери черно-белым символом равноденствия и президиум, состоящий наполовину из людей, а на половину из не пойми кого. Среди вполне приличного вида граждан человеческой расы, сидело розовое жирное мурло, похожее на кальмара, которое что-то объясняло усатому старичку рядом и опасливо посматривало в зал вытаращенными желтыми глазами на шевелящихся стебельках. А слева с краю, вообще восседала натуральная обезьяна в отделанной сияющими драгоценными камнями короне, и важно морщила свою косматую рожу.
      
      
      
      За трибуной стоял человек, совершенно лысый, в красном вызывающем пиджаке и, размахивая руками, горячо, с энтузиазмом вещал:
      
      
      
      -... это совершенно недопустимо! Такая халатность может повлечь за собой последствия невероятного масштаба, и нам всем теперь придется работать сообща! Вы же понимаете, что может произойти, если все мы сейчас, начнем, прикрываясь мнимыми причинами, игнорировать ситуацию? Сейчас как никогда на карту поставлено...
      
      
      
      Нистратов понял, что он спит и снова видит сон. В действительности такого существовать просто не могло. Он дважды ударил себя по щекам, выронив из рук сумку, которая глухо ударилась об пол. Звук получился на удивление громким, таким, что оратор за трибуной сбился и, замолчав на полуслове, прищурился в направлении Елисея Никаноровича.
      
      
      
      - Вы кто? - деловито крикнул лысый в пиджаке.
      
      - Я? - опешил Елисей и попятился, увидев как весь зал вперился в него сотнями разнообразных любопытных глаз.
      
      - Вы как сюда попали? - не отставал лысый оратор, отсвечивая натянутой на лбу кожей яркий луч.
      
      - Я... случайно... - сипло прхрипел Елисей, чувствуя слабость в ногах и головокружение.
      
      
      
      "Случайно???", "Как так???", "Аниплисировать его надо!!!" "Это человек?!.." - послышался нарастающий гул в зале. Голоса были столь удивительные и необычные, даже еще невообразимее, чем существа, которые их произносили. При этом они надвигались на него плотной стеной. Выглядело это жутко. В высшей степени кошмарно. Кто-то тянулся к Елисею длинным извивающимся хоботом, кто-то коротенькими кривыми ручонками, кто-то смотрел дрожащими от ненависти глазами, так что внутри Елисея похолодело, словно он проглотил снежный ком.
      
      
      
      - Случайно???!!! - прогремел оратор нечеловеческим вибрирующим как пила голосом.
      
      - Меня сумку просили принести! - вспомнил Елисей, подозревающий, что сейчас его лишат жизни, - Хай Хейль! С собакой! - кричал ополоумевший от страха, исследователь кургана, - то есть Хель Хай! Забыл я как его... И старик с хвостом! Маг! Это они все, я ни при чем!..
      
      
      
      Приводя оправдания Нистратов чуть не заплакал. Он схватил сумку и, прижав к груди, отступал, пока не уперся спиной в стену. Тут он заметил что толпа существ остановилась и, расступившись образовала проход по которому поспешно семенит к нему лысый в пиджаке. Когда он оказался возле Нистратова, тот уже был близок к смерти. Холодный пот струился по его вискам, язык онемел и все члены стали ватными.
      
      
      
      - Ну, наконец-то! - обрадовано воскликнул оратор, подойдя вплотную к Елисею, - Что же ты так долго?
      
      
      
      Елисей все еще не веря, что жив, заморгал часто-часто и дрожащим от волнения фальцетом проскулил.
      
      
      
      - Что все это значит?
      
      
      
      Он увидел, как из толпы вышел тот самый человек с головой сокола и, расплывшись в нелепейшей птичьей улыбке, похожей на перевернутую вверх дном пирамиду Хеопса, радостно проскрипел ржавой пружиной:
      
      
      
      - Носфературс! Здравствуй друг!
      
      ***
      
      
      
      ВОДКА
      
      
      
      Утром прошел дождь, чистый и свежий, от этого листва на деревьях стала такой зеленой, будто только сегодня вылупилась из почек. Из форточки в комнату втягивался нежный ветерок, чуть покачивая занавеску. Холодильник стоял на своем любимом месте у стены, урчал, словно сытый тигр и в дреме заливал в конденсатор щекочущий нутро ток. Василий вошел в кухню, налил в чайник воды и когда тот вскипел, заварил себе крепкого чаю. Он сел на табурет и, задумавшись о чем-то своем закурил, прихлебывая из кружки дымящийся напиток.
      
      
      
      - Так люди все равно ничего не поймут, - сказал он соткавшемуся из воздуха ангелу за плечом, - им слишком сложно отказаться от жизни, которой они жили всегда. Но ведь что-то нужно менять?
      
      - Возможно, - ангел переместился к окну, подставив крылья под лучи солнца. Он, тоже вероятно, питался ими. На лице его отразилось блаженство и нега.
      
      - Но ведь проживая жизнь впустую, они теряют время и шанс найти истину?
      
      - Не все так просто, - ответил ангел не сразу, - многие не могут обойти преграду, поставленную перед ними.
      
      - Но кто её ставит и зачем?
      
      
      
      Ангел улыбнулся и ничего не ответил.
      
      
      
      - Что же еще мы можем сделать? - Василий допил чай, вытащил сигарету и закурил. Из вихрей дыма, подвластные его воле тут же начали вырисовываться, невероятной красоты картины. Они таяли и тут же сплетались снова в трехмерные полотна, подпитываемые новыми клубами курения.
      
      - Что делает людей стадом? Что их отупляет? - прогудел холодильник из своего угла. Все обернулись к нему и задумались.
      
      - Водка! - сам ответил удивительный бытовой агрегат, - Я сам лично пострадал от этого. Меня, например, когда собирали на заводе, двое пьяных работников бракованным сделали. Там не докрутили, здесь не пережали, не знаю, как они там схалтурили, но чувствую что что-то во мне не то...
      
      
      
      SAMSUNG задумчиво замолчал и надпись Cool Tech Bio, на дверце его морозильного отсека, подрагивала в лучах пробивавшегося в окно света.
      
      
      
      - Он прав - водка отупляет сознание, - подтвердил Василий, - это нужно исправить!
      
      
      
      Ангел безмолвно согласился. От него будто отошла колеблющаяся волна, и атмосфера в кухне стала совсем другой, словно ракурс света поменяли. Создалось впечатление, будто все предметы потеряли свою суть. Вроде бы все было также как и всегда, но с другой стороны совершенно по-другому. Стены поплыли, размываясь брошенной в серную кислоту бумагой, кухонный стол, оплавившись воском, растекся по полу, люстра распалась на атомы, исчез потолок и все трое вдруг очутились на Пушкинской площади в Москве.
      
      
      
      Площадь была полна людьми. С раннего утра здесь собралась толпа митингующих граждан. Все они выкрикивали возмущенные реплики по поводу прекратившего поступать в их дома устойчивого телесигнала, без которого жизнь стала бессмысленной и пустой. Они простирали к небесам плакаты с лозунгами, многие из которых были довольно оскорбительны. Кричали, пытаясь сломить милицейский кордон, и для храбрости многие из них обильно выпивали бесплатную водку, подвезенную на грузовике предприимчивыми конкурентами правящей власти. Для них это был еще один шанс закрепить свой шаткий авторитет в подпитанном алкоголем биомесиве толпы.
      
      
      
      Василий прочитал несколько надписей на плакатах, торчащих из моря голов как парусники.
      
      Надписи были решительные:
      
      
      
      Верните народу сериалы!
      
      
      
      Даешь ток-шоу заместо помех!
      
      
      
      Правительство в отставку - Элладу Вознесенскую на экран!
      
      
      
      Тут же мелькали не вполне понятные лозунги:
      
      
      
      Не допустим делать из себя болванов!
      
      
      
      Президент - ставленник СМИ!
      
      
      
      Нас давно лишили нормальной жизни - Теперь нас лишают мечты!
      
      
      
      Троица, странным образом не замеченная никем, появилась совсем рядом с трибуной на которой стояло несколько раскрасневшихся людей в деловых костюмах, заметно изнывающих от жары и волнения. Это были представители власти, должные объяснить причину исчезновения телевидения в стране. Как оказалось не только в Москве, но и во всей России телевидение, по непонятной причине, в одночасье исчезло. И хотя во многих городах огромной державы существовали свои собственные трансляторные башни, системы кабельного и спутникого телевидения, это не спасло ни один город от страшной участи. Специалисты недоумевали, почему исправное оборудование отказывается работать, хотя по всем законам логики работать оно должно было бы. Собирались комиссии, состоящие из лучших специалистов в области радио и теле систем. Велись вычисления, выдвигались гипотезы, но телесигнал не шел, пленки с записанными передачами размагничивались, цифровые носители "висли" вызывая системные сбои дорогостоящей аппаратуры, и совершенно никто не был в силах изменить катастрофическое положение.
      
      
      
      Среди митингующих, было много активистов и представителей из различных городов необъятной родины, и все они считали виновниками трагедии президента в частности и правительство в совокупности.
      
      Никто из людей, даже те, кто видел последнее, перевернувшее безмятежную жизнь граждан с ног на голову телешоу, не узнали появившихся из воздуха, настоящих виновников краха останкинского чуда архитектуры.
      
      Впрочем, узнать их было сложно. Василий отчего-то совсем не был похож на себя, он предстал в виде пузатенького невысокого старичка-профессора в белом халате, пенсне,
      
      с окладистой бородой и металлической указкой. Ангел тоже вовсе не походил на небесное создание. Он появился в образе невысокого, худощавого и очень бледного молодого человека. Преобразившийся ангел нес перед профессором - Василием большой плазменный телевизор на треножнике. Никто, конечно же, не догадывался что телевизор этот на самом деле, как также невероятным образом изменившийся холодильник марки SAMSUNG. Единственное, что было общего между двумя электробытовыми приборами - марка производителя.
      
      
      
      - Пропустите профессора! Разрешите пройти! - требовательным голосом разгонял столпившихся у трибуны омоновцев, молодой человек с телевизором. На вид он казался крайне хлипким, однако громадный телевизор нес на удивление легко, словно тот был из картона. Омновцы, хоть и не были предупреждены о визите какого бы то ни было профессора, послушно расступались, пропуская вперед процессию. Вероятно их деловой и крайне озабоченный вид не вызывал ни малейшего подозрения у представителей силовых структур. Преобразившаяся троица взобралась на трибуну, и бесцеремонно прервав оратора, объясняющего толпе, что проблемы с телевидением лишь временные и скоро все станет как прежде, протиснулась к парапету. Молодой человек установил телевизор на треножник, развернув его к ревущей толпе, и включил. Экран моргнул и на удивление всех собравшихся не исказился помехами, а засиял приветливой картинкой изображавшей сердце столицы - Кремль.
      
      
      
      Это подействовало на собравшихся гипнотически. Рев толпы тут же смолк, и тысячи глаз уставились на единственный в стране работающий экран так, будто смотрели на божество, снизошедшее с небес.
      
      
      
      - Граждане! - проговорил в микрофон профессор-Василий, - Разрешите, раз уж вы все здесь собрались, - будто извиняясь за что-то неприличное, начал он, - продемонстрировать вам один исключительно занимательный видеоролик?
      
      
      
      В толпе не нашлось ни одного, кто бы воспротивился предложению.
      
      
      
      - Спасибо! Итак, всем вам хорошо известен этот продукт, - профессор направил указку в сторону экрана. Тут все увидели, как камера быстро отъезжает от панорамы Кремля, превращая её в этикетку, наклеенную на большую квадратную бутыль. Все без труда узнали дорогой сердцу каждого напиток. Это была водка. На множестве лиц появилась благоговейная улыбка, кто-то, кому не досталось халявного поила из грузовика, рефлекторно сглотнул слюну, кто-то просто смотрел, влюблено и жадно.
      
      
      
      - Так вот, - продолжил профессор, - мной получена некая бактерия, названая "Анигиляционный освинариус" смысл жизни которой заключается в поглощении и переработке этилового спирта путем изменения его химического состава!
      
      
      
      Люди, непонимающе начали переглядываться, силясь сообразить каким образом бактерия поглощающая алкоголь, может вернуть им уничтоженную телебашню, но многие глядя на работающий телеэкран вдруг наполнились трепетной надеждой на чудо.
      
      
      
      - Стоит только выпустить её в атмосферу, - при этих словах профессор вытащил из кармана халата, небольшую склянку с розоватой жидкостью, и потряс ей словно колокольчиком, - и она мгновенно распространится на тысячи километров, вступив в реакцию с кислородом...
      
      - Извините эээ... - подошел к странному ученому один, самый красный и потный из властьпридержащих, которого оторвали от пламенной речи.
      
      - Профессор Васильев, - представился старичок, сверкнув пенсне.
      
      - Вы, собственно, зачем это? - уставился он подозрительно, - Вы от какой организации?
      
      - Вам не интересно? - обиделся псевдоученый, - Но ведь вас это касается напрямую!
      
      - Меня? - изумился политик.
      
      - Именно вас. Вы же очень любите водку, - сказал профессор утвердительно, словно знал наверняка.
      
      - С чего вы взяли... да что вы себе позволяете?.. - возмутился представитель власти и завертелся, ища поддержки у коллег, - Кто вы такой, в конце концов?..
      
      - Профессор Васильев, - напомнил пузатенький старичок, - кстати, на память водка оказывает весьма пагубное действие, - назидательно проговорил он.
      
      - Кто его пустил!? - грозно прокричал слуга народа, и из его нутра донесся отчетливый спиртной запашок. Он и правда был охоч до сорокоградусной, каждый день регулярно поправляя с её помощью расшатанные бурной политической деятельностью нервы, и от потребления коей был вечно бордовый и опухший лицом.
      
      
      
      - Очень рекомендую посмотреть ролик, - посоветовал невозмутимый профессор, указывая на экран телевизора. Политик, вытаращив глаза в которых плясали бешенный танец молнии гнева, рефлекторно повернулся к экрану. В этот самый момент заставка с бутылкой сменилась расплывшимся розовым пятном.
      
      - Это бактерия "Анигиляционный освинариус", - пояснил профессор, тыча указкой в колышущийся на экране объект, - сейчас она находится в изолированном состоянии и, выражаясь обыденной терминологией, попросту спит. Но стоит только разбудить её, выпустив в окружающую среду, произойдет весьма интересное действие, - он загадочно улыбнулся.
      
      
      
      На экране появилась склянка, в точности такая, какую ученый держал в руке. Открылась пробка, и произошло странное. На экране, миллионы бактерий, словно вдруг сошли с ума, они затрепыхались и моментально вырвались из склянки как забытый хозяйкой на плите бульон. Розовые крапинки в секунду смешались с воздухом и полетели во все концы, что было мастерски продемонстрировано анимационно. Тут же на экране появилась бутылка водки.
      
      
      
      - Пока водка находится в закрытой бутылке, - прокомментировал псевдопрофессор, бактерия ей не страшна, но стоит лишь её открыть, - тут пробка на экране сама собой отвинтилась и возникшие розовые стрелочки указали как бактерии из воздуха внедряются внутрь стеклотары, - водка моментально теряет весь содержащийся в ней алкоголь...
      
      
      
       Толпа панически ахнула, а у представителя власти, нервно дернулась щека и защемило где-то внутри под сердцем.
      
      
      
      - ... но зато, - продолжал комментировать профессор, - она приобретает другое интересное свойство. Свойство, надо признаться поразительное. Причем самое восхитительное, что вкус водки остается совершенно таким же, каким и был раньше. И ничего не подозревающий человек, даже и не узнает, что пьет уже совершенно иной напиток, - тут он хихикнул как нашкодивший мальчишка, - разве что почувствует легкий малиновый аромат.
      
      
      
      - Что за свойство? - вскричал политик, внутренне понимая, что жуткий профессор изобрел что-то могущее повлиять на его личное жизненное счастье кардинально, - Что с ней станет!!!???
      
      - Вопрос надо ставить по-другому, - поправил ученый старичок, ехидно прищурившись, - что станет с тем, кто этой водки выпьет...
      
      - Что? Что с ним станет? - взревела толпа.
      
      - У того, кто выпьет этой модернизированной водки, есть три пути! Первый и самый заманчивый это - прозрение! Сознание человека, изменится и он познает суть вещей, второй - самый типичный это - возникновение свиного пяточка вместо носа и крайне сильное нежелание передвигаться горизонтально, а так же моральная деградация! Фактически превращение в свинью. Ну а третий это как ни печально для многих глубокий безмятежный и, заметьте, абсолютно трезвый сон, после которого желание пить пропадет. А уж кому что выпадет, зависит лишь от интеллектуального и духовного уровня употребившего!
      
      
      
      С минуту все молчали, глядя то на экран, где изображался человек на четвереньках с глупой свинской физиономией, то на ученого поглаживающего свою седую бородку.
      
      - Да он ненормальный, - выкрикнул в микрофон, опомнившийся слуга народа, - Это же бред! Белая горячка! Ну-ка, - скомандовал он омоновцам, - держите этого полоумного!
      
      Послушные властной воле, люди в форме полезли на трибуну.
      
      - Спокойно! - крикнул фальшивый профессор, - Или, я её разобью! - он поднял над головой склянку с розовой жидкостью.
      
      Омоновцы в нерешительности остановились и вопросительно посмотрели, на отдавшего приказ. Тот изобразил на лице эмоцию, прочесть которую можно было по-разному, толи это была озлобленность, толи вымученная жалость, толи просто у политика в момент скрутило живот, и ему нестерпимо захотелось в уборную.
      
      - Да вы что! - заорал он, - Вы, что верите в этот бред? Хватайте этого старого идиота!
      
      Омоновцы дружно кивнули, словно куклы на веревочках, и ринулись к ученому. Но тот ничуточки не испугавшись, улыбнулся, и медленно разжал пальцы. Совершенно все, кто находился на площади, проследили падение стеклянного сосуда и увидели как он, упав, раскололся на мелкие кусочки. Жидкость, брызнувшая фонтанчиком, вспенилась и растаяла в воздухе. Спустя ничтожное количество времени каждый присутствующий почувствовал, как его носа, на мгновение коснулся, легкий малиновый аромат. Впрочем, запах тут же исчез. Омоновцы схватили сумасшедшего ученого и его помощника, а заодно и телевизор, который теперь демонстрировал лишь черно-белые помехи, как и миллионы других телеприемников в стране.
      
      
      
      В отделение их! - командовал политический деятель, - Мы их за попытку терроризма! И выясните кто он такой этот профессор Васильев!
      
      
      
      Омоновцы подтащили задержанных к машине и затолкали вместе с телевизором внутрь.
      
      ***
      
       ... В связи с тем, что роман в скором времени выходит в печатном виде полная электронная версия более недоступна. Все заинтересованные могут посетить сайт автора http://mikbo.narod.ru/
      
      Michael Bo /М. Бочкарев/
      
      
      
      
      
      Контакт с автором:
      
      
      
      Сайт: http://mikbo.narod.ru
      
      Почта: mikbo@yandex.ru
      
       bochkarev@zelnet.ru
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      ? 2006 Copyright Михаил Бочкарев
      
      
  • Комментарии: 6, последний от 30/01/2022.
  • © Copyright Бочкарев Михаил Александрович (mikbo@narod.ru)
  • Обновлено: 28/03/2007. 198k. Статистика.
  • Повесть: Фантастика
    • Оценка: 3.86*5  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.